Блейз Уиндхем

Блайт ничуть не смущала простоватость лица Николаса — она ловила каждое его слово.

А Блисс неожиданно оказалась в пустынной нише в конце большого зала, где ни ее саму, ни ее спутника никто не смог бы заметить, хотя в нишу и долетал шум праздничного веселья. Оуэн Фицхаг возвышался перед ней с хищной усмешкой на привлекательном лице, единственным недостатком которого была, пожалуй, только некоторая резкость черт. Он усмехался, и Блисс, глядящей на него, с трудом удавалось сдержать дрожь.

— Ну детка, вот мы и здесь, — произнес эрл Марвудский.

— В самом деле, сэр, но зачем? — смело спросила Блисс.

— Затем, чтобы я мог поцеловать вас, малютка. У вас восхитительные губки, но этого не заметит только слепой, и несомненно, вам говорили об этом не меньше сотни раз.

— Нет, сэр, не говорили, — покачала головой Блисс. — Мы с сестрами ведем тихую, почти затворническую жизнь в Эшби, — ее взгляд был холоден, но сердце возбужденно колотилось. Так вот что такое — флиртовать с мужчиной!

— Неужели за вами еще никто не ухаживал? — недоверчиво переспросил он.

— А вы ухаживаете за мной, сэр? — сапфирово-голубые глаза широко открылись в притворном удивлении.

Собеседник прижал ее к стене ниши, заявив:

— Вот именно, и потому вы должны мне поцелуй, детка.

Однако Блисс ухитрилась вынырнуть из-под его руки.

— Сэр, родители предупреждали нас о такой дерзости, — возмущенно выпалила она. — Мои поцелуи предназначены для моего будущего мужа, и я не раздаю их всем, кто ни попросит! Немедленно выпустите меня!

— Вы хотите сказать, что вас еще никто не целовал, мистрис Морган? — он устремил свои темные глаза на ее лицо, пытаясь узнать правду. Блисс была самым пленительным созданием, какое он когда-либо видел, и даже ведя с ней эту шутливую беседу, эрл понимал: она должна принадлежать ему. Ему казалось, что он готов целую жизнь защищать ее добродетель, даже если при этом ему придется смириться с рогами. Обладание такой красавицей, как Блисс Морган, неизбежно влекло за собой хлопоты, но, признавая эту истину, эрл все равно не хотел уступать ее другому.

— Да, милорд, — подтвердила Блисс, предчувствуя победу. — Меня никогда не целовал ни один мужчина, кроме отца. Значит, вам не терпится получить от меня поцелуй? А что вы можете предложить взамен? — Добыча превратилась в хищника.

Однако Оуэн Фицхаг не привык с легкостью поддаваться похоти. Хитро усмехнувшись, он отозвался:

— Я хотел бы попробовать на вкус ваш товар, мистрис Морган, прежде чем назначать за него цену.

— Раз отданную невинность не вернешь, сэр, — твердо возразила Блисс. — Неужели вы полагаете, будто я настолько глупа, что отдам просто так самое драгоценное из моих сокровищ?

— Но ведь я не посягаю на вашу девственность, а прошу всего лишь поцелуй, — насмешливо напомнил эрл.

— Мой первый поцелуй, — горделиво поправила Блисс, вспыхнув при этих смелых словах.

— Невинность придает сладкий вкус первому поцелую.

Такой поцелуй — честь для того, кто его сорвет, — резонно заметил эрл. — Но что касается самого поцелуя, он обычно бывает детским и неловким — это все равно что целовать лишенную страсти рыбу.

Блисс издала яростное восклицание и изо всех сил ударила Оуэна Фицхага в грудь сжатыми кулачками.

Как раз этого он и ждал. Поймав ее за запястья, эрл прижал руки Блисс к темной каменной стене ниши. Вывернуться она не сумела, и эрл не торопясь насладился первым поцелуем, впиваясь в ее губы до тех пор, пока Блисс не застонала и не приоткрыла их.

— Вот так-то, детка, — пробормотал он в ее приоткрытый рот, — теперь, когда с невинностью покончено, я научу вас целоваться по-настоящему. Вам придется стать прилежной ученицей, чтобы угодить мне, Блисс, ибо знайте: вам никогда не доведется целоваться с другим мужчиной, пока я жив!

Блисс охватило бешеное возбуждение. Она и не подозревала, что страсть может быть такой неукротимой. В ту же минуту, как эрл впервые взглянул на нее сегодня днем, Блисс поняла: этот мужчина создан для нее, и теперь, чувствуя, что во рту у нее пересохло от желания, Блисс подняла голову и произнесла всего два слова:

— Учите меня!

Но прежде чем Оуэн Фицхаг исполнил ее просьбу, за его спиной прозвучал строгий голос.

— Я не позволю тебе губить репутацию моей родственницы, Оуэн, — произнес Эдмунд Уиндхем.

Отпустив Блисс, эрл Марвудский повернулся лицом к хозяину дома.