Адора

— Иди ко мне, Александр, но учти — в постели я очень избалованная женщина.

Даже в темноте, при неярком лунном свете, Феодора видела, какое удивление было написано у Александра на лице. Преодолев минутное замешательство, он расхохотался.

— Неужели ты решила спуститься со своего пьедестала древнегреческой богини ко мне — смертному?

— Ты забываешь, что греческие богини — женщины из плоти и крови и ничто человеческое им не чуждо.

Неожиданно Александр вскочил с постели и подбежал к столику, на котором стояли два ночных светильника. Он быстро зажег их и поставил рядом с кроватью.

— Я хочу видеть, как , ты занимаешься любовью, — сказал он и стал раздеваться.

Через мгновение он уже лежал, уткнувшись лицом в прекраснейшую в мире грудь Феодоры. Его руки легко скользили по ее телу, останавливаясь в самых укромных местах, но ненадолго: сегодня Александр хотел, чтобы Феодора возбуждалась постепенно.

Она и вправду чувствовала, что на этот раз ощущение теплоты и сладости во всем теле приходит не сразу, медленнее, чем всегда, но из-за этого становится еще более сильным. Александр же нагнетал и усиливал ласки. Он стал языком ласкать розовые сосочки на вздрагивающих грудях Феодоры.

— Господи, как ты прекрасна! — в восторге воскликнул он. — Выходи за меня замуж, тогда каждую ночь мы будем дарить друг другу блаженство.

Его пальцы едва прикасались к вожделенной расщелинке меж ее ног. Феодора начала тихо постанывать от нежных ощущений. Ей иногда даже было немного больно, настолько нетерпеливо порой ласкала ее рука Александра; но то была сладкая боль. Рука Александра немного замедлила движения.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Да. Да, конечно! — ответила она срывающимся от частого дыхания голосом.

Он опустился к ее ногам, немного приподнял их, наклонился и стал целовать ее влажную розовую мякоть, Она никогда не испытывала этого ощущения и поэтому немного испугалась.

— Боже!!! Что ты делаешь! Не надо! — простонала она, вздрагивая всем телом. — Не надо! Перестань!

Александр поднял голову, и Феодора увидела на его лице удивление.

— Что ты кричишь? — спросил он. — Тебе разве неприятно то, что я делаю?

— Приятно, но это же не правильно.

— Ты сама мне сказала, что тебе нравится то, что я с тобой сейчас делаю, значит, это правильно. Понятно, глупенькая моя?

— Понятно.

После этого Александр возвратился к прерванному занятию. Сначала Феодора еще находилась под властью страха и даже стыда, но он ласкал ее с таким искусством, что через некоторое время она, сама того не замечая, стала приподнимать и опускать свое тело в такт движениям его губ и языка.

— О! О-о-о! Еще! Еще, Александр! — воскликнула она, и тут по ее телу покатилась жаркая волна, заставившая затрепетать каждый уголок разгоряченной плоти, после чего Феодора погрузилась в мягкое, нежное небытие.

Очнулась она через минуту. Александр лежал рядом и гладил ее грудь. Внезапно она почувствовала, как где-то в глубине ее тела рождается желание снова испытать силу любви.

Резко повернув Александра, она жарко поцеловала его в губы, после чего взяла в руку его большой и теплый фаллос и сама вставила его глубоко-глубоко в себя. Глаза ее закрылись, и она начала подпрыгивать на теле Александра, ощущая, как с каждым ее движением вздрагивают ее груди и по телу пробегает сладкая дрожь.

— Открой глаза, — приказал Александр. — Я хочу видеть их, когда мы любим друг друга.

Эти слова произвели на нее странное действие. Стоило ему их произнести, как она вся затряслась, вскрикнула и в изнеможении всем телом упала на Александра. Ей было даже стыдно, что она опять удовлетворила себя, но не удовлетворила его. Однако он сам позаботился о себе. Обхватив Феодору своими сильными руками, он начал сам двигать ее тело. Все ее естество отзывалось на его сильные удары, она уже не пыталась сдержать свои эмоции и, крепко вцепившись пальцами в его мускулистые плечи, стала с резкими вскриками надвигать свое тело на его член, стараясь, чтобы он как можно глубже проник в нее. Первый раз в своей жизни она ощущала себя настоящей самкой, для которой самое главное в жизни было ее тело и тело любимого мужчины. Едва только горячее семя оросило ее внутренности, как она кончила тоже, и они слились в едином объятии, обессиленные до такой степени, что не могли уже шевельнуть рукой или ногой.

— Я выйду за тебя, Александр. Выйду, как только это будет возможно. Мой любимый, Александр, я хочу стать твоей женой.