Колдунья моя

Жосслен все ему объяснил, и Дагда кивнул.

— Вот так олухи! — пробормотал он, садясь на лошадь. Вернувшись домой, Мэйрин и Ида быстро переменили наряды на более практичную дорожную одежду. Несмотря на вооруженный эскорт, Жосслен не хотел привлекать лишнего внимания. Он намеревался добраться до Эльфлиа как можно быстрее и без всяких приключений. Загасив угли в камине, Дагда собрал остатки припасов и запер двери дома. Они проехали через Лондонский мост и разыскали своих охранников.

Было очень холодно; время от времени падал легкий снег. Сырость пробиралась даже сквозь подбитые мехом плащи. Мэйрин закутала голову капюшоном, но щеки все равно мерзли. Она вспоминала, что год назад на Рождество был тихий, но радостный праздник с Идой и Брэндом, а дня года назад в этот же день она была в Византии, с Василием. Горячая слеза покатилась по ее щеке.

«Почему я плачу о нем? — удивилась Мэйрин. — Ведь он предал меня! И даже не ради другой женщины, а ради мужчины-любовника! Он не любил меня вопреки всем своим сладким речам!» Но тут Мэйрин вспомнила о том, как нежно Василий знакомил ее с восхитительным миром любовной страсти, о том, как обучал волшебному искусству наслаждения. Нет, все же он любил ее! Интересно, понравятся ли Жосслену эти чудесные ласки, которым научил ее Василий? Мэйрин очень хотелось заняться любовью с Жоссленом. Уж он-то не оставит ее девственной!

Они ехали до наступления темноты, а потом были вынуждены обратиться с просьбой о ночлеге к незнакомому саксонскому тану. Этот тан не участвовал в битве при Гастингсе по причине болезни, а его сыновья были еще слишком молоды для войны. И теперь он и его супруга благодарили Господа за эту удачу: ведь несколько соседних дворян погибло в сражении с нормандцами, а их жены и дети вынуждены были покинуть свои дома и пуститься в скитания по ненастным зимним дорогам. По меньшей мере полдюжины девушек из благородных семейств пострадали от развратных нормандцев. Такие трагедии происходили по всей Англии. В общем-то король был милосерден, но находились англичане, дерзко противившиеся ему даже после его победы над Гарольдом Годвинооном. И король не собирался щадить таких людей.

Гостеприимные хозяева жадно ловили каждое слово Жосслена, рассказывавшего о коронации. Они одобрительно закивали, когда Ида сообщила о том, что архиепископ Йоркский представил Вильгельма его подданным на английском языке. Тан чуть не залился слезами, когда Жосслен заверил его в том, что он сохранит свои земли, если принесет Вильгельму присягу. На его лице явственно читалось облегчение: тан боялся, что потеряет свои владения, как это случилось с его соседями.

— Король этого не допустит, — твердо заявил Жосслен. — Хоть я и не нормандец, но служил ему много лет. И могу сказать, что Вильгельм Нормандский — справедливый человек. Он может быть суров с врагами, но с друзьями честен и добр. Все, что нужно, — отвечать такой же честностью и преданностью.

— Но удержит ли он власть в Англии? — спросил тан. — Я слышал, что на севере до сих пор беспорядки, да и в Эксетере тоже…

— Не сомневайтесь, король Вильгельм удержит власть, — ответил Жосслен. — Если вы присягнете ему, то ничего не потеряете, а приобретете много выгод.

На следующее утро путники попрощались с таном и его семьей и снова двинулись в дорогу. Через несколько часов солнце поднялось достаточно высоко, но сквозь серую пелену облаков виднелся лишь туманный желтоватый диск. Путники ехали еще несколько дней, останавливаясь лишь на ночлег и делая всего один привал днем, чтобы поесть и накормить лошадей. Но вот окрестности стали более знакомыми: близился конец пути.

Отряд спустился с восточных холмов, пересек Олдфорд, и перед ним раскинулось мирное поместье. Навстречу выбежали мальчнки-конюхи, приняли утомленных лошадей. В замке уже ожидал горячий ужин и вино.

— И горячая ванна! — радостно вскричала Мэйрин.

— О да, — поддержала ее Ида. — Но сперва, дитя мое, надо вынести мои вещи из Большой спальни. Теперь она принадлежит тебе и Жосслену. Отныне я буду спать в твоей комнате.

Мэйрин хотела было возразить, но затем поняла, что мать права. Теперь Большая спальня по праву принадлежала Жосслену и его жене. Мэйрин знала, что поначалу будет чувствовать себя несколько неуютно в родительской спальне, но скоро привыкнет.

— Тогда я прослежу за ужином, мама, — отозвалась она. Ида поспешила вверх по лестнице, где ее уже поджидала Нара.