Колдунья моя

— Они — крестьянки, — заметил Жосслен. — Они сильные, как волы. А ты — моя жена, ты — неженка! Мэйрин фыркнула.

— Будет так, как захочет Господь, — сказала ома. — Если этот ребенок слишком слаб, лучше мне сразу потерять его. Жосслен в ужасе уставился на нее.

— Как ты можешь такое говорить? — поразился он.

— О эти мужчины! — презрительно воскликнула Мэйрин. — Что ты знаешь о детях, кроме того, как их делать? Я видела сильных, крепких младенцев. А видела и слабых, тощих и синих, которые проживали всего несколько дней или несколько лет, разбивая сердце несчастной матери. Если нашему ребенку не суждено родиться здоровым, то лучше мне вовсе не рожать его и не тратить силы на роды. Разве я не права?

Жосслен смутился. Мэйрин снова представила вполне логичным то, что казалось ему не правильным. Он прекрасно понял ее. Но с другой стороны, это был его сын, и он отчаянно хотел, чтобы ребенок родился.

Мэйрин прочла все эти противоречивые чувства по его лицу и ласково дотронулась до щеки мужа.

— На все Божья воля, Жосслен. Если Господь пожелает, чтобы этот ребенок выжил, так оно и случится. Мы будем молиться, милорд. Мы с тобой вместе будем молиться за это невинное дитя.

И они молились, стоя на коленях на холодном полу церкви, покрытой новой кровлей. Но не прошло и недели, как у Мэйрин случился выкидыш. По этому крошечному комочку плоти невозможно было даже понять, мальчик это или девочка. И Мэйрин, несмотря на всю холодную логику, с которой она рассуждала несколько дней назад, плакала горькими слезами в объятиях своего мужа.

— Это несправедливо, — повторяла она. — Это несправедливо!

— У нас будут другие дети, — утешал ее Жосслен, чувствуя в душе такую же горечь. — Главное, что ты осталась здорова, колдунья моя. Я могу смириться с потерей ребенка, но никогда бы не смирился, если бы лишился тебя.

Эти слова растрогали Мэйрин.

— Мы все начнем заново, — сказала она. — И будем стараться изо всех сил, милорд.

— Да, Мэйрин, мы постараемся, — заверил ее Жосслен с улыбкой на лице.

— Мы начнем сегодня же!

— Ни в коем случае! — воскликнула Ида. — Должно пройти несколько недель, чтобы к тебе вернулись силы и чтобы твое измученное тело залечило раны, дочь моя. Ты понимаешь, Жосслен?

— Я подчиняюсь вашему мудрому совету, матушка, — ответил тот.

— Жосслен! — запротестовала Мэйрин. — Ты хочешь потерять и других детей, дочь моя? Если не отдохнешь сейчас, ты их потеряешь.

Мэйрин обиженно надула губки, но Жосслен сказал:

— Из-за Эдрика Дикого мы сильно отстали со строительством крепости. Чтобы построить к зиме хотя бы половину стен, я должен буду следующие несколько недель лично следить за работами. Нам придется работать от зари до зари, если позволит погода.

— А что буду делать я, пока вы будете возиться со своей крепостью? — проворчала Мэйрин.

— Восстанавливать силы и, как обычно, вести хозяйство, колдунья моя, — ответил Жосслен, и глаза его лукаво блеснули. — А когда окрепнешь, я прослежу, чтобы по ночам у тебя тоже не оставалось свободной минутки, до тех пор пока наши труды снова не принесут плод.

Мэйрин улыбнулась и откинулась на подушки. Она была вполне довольна.

— Мать, — проговорила она, — научила меня обязанностям хорошей жены, милорд. Пусть будет так, как ты пожелаешь.

Ида многозначительно хмыкнула, и все рассмеялись.

Жосслен действительно вплотную взялся за строительство. Мастер Жилье не напрасно славился своими архитектурными талантами, и его план Олдфорда, как собирались назвать крепость, оказался грандиозным. Главное, что требовалось от Олдфорда, — это отразить атаку и выдержать осаду. Избранное для крепости место превосходно отвечало задаче: скала, с вершины которой отлично видны валлийские земли.

Северо-западные стены крепости должны были вознестись над неприступными утесами. С этой стороны Олдфорд будет совершенно неуязвим. Внешним стенам крепости — так называемому внешнему занавесу — предстояло протянуться на полтораста футов с каждой из четырех сторон. Высота их предполагалась в двадцать футов; круглые башни, размещенные вдоль стен, должны были подняться еще на десять футов. Между внешним занавесом и внутренним занавесом — собственно стенами здания — планировался внешний двор.

Попасть в крепость можно было лишь через один-единственный вход. Вдоль внешних стен, смотрящих на долину Эльфлиа, намеревались построить деревянный крепостной вал, пересекающий ров, который должен был проходить через U-образные башни у ворот во внешний двор. Между привратными башнями поместили тяжелую деревянную решетку. Ее можно будет поднимать и опускать по желанию, открывая или перегораживая проход в крепость. Добраться до входа во внешний двор можно будет лишь по узкой извилистой дорожке, за долгие годы протоптанной на склоне холма, на гребне которого будет возведен Олдфорд. С дозорной башни крепости вся эта дорожка будет отлично просматриваться. Ее предстояло лишь немного расширить и вымостить.