Колдунья моя

— А разве ты не хочешь? — тихонько спросила Мэйрин, пробираясь пальцами под его тунику. Когда ладонь ее крепко охватила его орудие, два пальца Жосслена проникли в ее влажную глубину. Мэйрин почувствовала, как эти пальцы подражают движениям любви, и почти обезумела от этой ласки и от сознания того, что Жосслен желает ее так же сильно, как и она его.

— Возьми меня! — страстно прошептала она. — Скорее!

Жосслен со стоном откинул ее юбки и поднял подол своей туники. Он вошел в нее быстрым, мощным толчком, и Мэйрин в полубеспамятстве впилась зубами в его плечо. Они любили друг друга почти яростно, словно в них вселились демоны. Казалось, они никогда не насытятся.

Скрежеща зубами, Жосслен снова и снова погружался в ее тело. Ногти Мэйрин вонзились в его плечи, она слегка постанывала, двигаясь ему навстречу. Казалось, нет больше ни времени, ни пространства. Остались только двое, сливающиеся воедино в первозданной страсти, и Мэйрин на мгновение подумала, что вот-вот их охватит испепеляющее пламя.

Наконец с победоносным возгласом Жосслен излил семя в ее жадные недра. И когда он устало опустился на ее полуприкрытую сорочкой грудь, он задыхался от подступивших к горлу слез, а Мэйрин, не стесняясь, заплакала от радости. Эти всхлипывания испугали Жосслена, но какое-то мгновение он был еще не в силах пошевелиться. Ему казалось, что из него вытекла вся кровь.

Почувствовав его испуг, Мэйрин попыталась утешить его и слабо погладила по голове; она сама обессилела от этого взрыва страсти.

— Все хорошо, любимый. Все хорошо. Просто я очень счастлива. Я так люблю тебя и так люблю любить тебя!

Жосслен с трудом скатился с нее и, приподнявшись на локте, заглянул в лицо Мэйрин.

— Ах, колдунья моя, ты даришь мне бесконечную радость. Мне даже стыдно, что я люблю тебя так сильно. Мэйрин прикрыла его рот ладонью.

— Не надо стыдиться. Любовь — это благословеннейший из даров всемогущего Господа, мой Жосслен. Пожалей тех, кто этого не понимает, и возблагодари милосердного Господа за то, что Он открыл нам на это глаза. Вся моя жизнь учила меня тому, что любовь — это спасительная милость. Если бы Дагда не любил меня, я была бы мертва уже много лет назад. Если бы мои приемные родители не любили меня, у меня не было бы дома. Если бы Василий не любил меня, я не научилась бы страсти. Если бы ты не любил меня, я не стала бы женщиной. Смерть учит человека скорби, а любовь учит жизни, ибо любить — значит жить. И я думаю, что именно этого желает от нас Господь, мой Жосслен. Он желает, чтобы мы жили для любви! — Она притянула к себе его голову и нежно поцеловала.

Губы ее были мягкими и слегка пахли клубникой.

— Интересно, согласились бы с тобой священники, Мэйрин? В твоих устах все звучит так просто!

— В этом и есть тайна жизни. Простота! — Мэйрин рассмеялась. Приподнявшись на локтях, она оправила юбки. — Советую привести себя в порядок, Жосслен. Если кто-нибудь придет, не стоит пугать его голым задом.

— Когда ты царапала меня и стонала несколько минут назад, ты вовсе не думала о приличиях, забыв всякий стыд. И каждый, кто нашел бы нас в тот момент, был бы потрясен.

— Конечно, ведь ты ревел, как бык на случке, — поддразнила его Мэйрин в свой черед.

— Я не ревел, — обиженно возразил Жосслен.

— Нет, ревел, — поддразнила его Мэйрин. — Да что там, просто рычал!

Сорвав стебелек клевера, Жосслен пощекотал ей нос.

— А тебя это возбуждало?

— А тебя?

— Да. Рядом с такой прелестной рыжей телочкой приятно быть быком. — Отбросив травинку, он сжал длинную прядь ее волос. — Сегодня ночью, — проговорил он, — сегодня ночью на тебе не будет никакой одежды, только эти роскошные волосы. И я снова буду любить тебя — до рассвета! — А потом мы опоздаем в Вестминстер, — шутливо окончила она. — Мы нанесем оскорбление королю и королеве. Как ты объяснишь им это, милорд?

Жосслен поднялся на ноги и помог ей встать.

— Ты чересчур разумна для женщины, — проворчал он. — Но, черт побери, я люблю тебя и за это!

— Ты предпочел бы жениться на ком-нибудь вроде Бланш де Сен-Бриек? — насмешливо спросила Мэйрин. Увидев его гневный взгляд, она сказала:

— Ну тебе ведь нравилось гулять с ней по саду. Какими же дураками вы, мужчины, подчас бываете! Если бы ты не был женат на мне, она добилась бы своего, как бы ты ни возражал. И ничего не зная о ее злодейском характере, ты даже считал бы себя счастливчиком и обнаружил бы свою ошибку лишь тогда, когда было бы слишком поздно.