Колдунья моя

— Они бежали обратно в Шотландию, — ответил Жосслен.

— Удивительно, что король Малькольм принимает таких гостей, — пробормотала Мэйрин.

— Прошлой осенью старшая сестра этелинга Эдгара, Маргарет, вышла замуж за шотландского короля. Теперь они стали родственниками, и Малькольм вынужден предоставлять гостеприимство Эдгару.

— А в войне он тоже поддержит его?

— Не думаю, — ответил Жосслен. — Малькольм слишком занят своей страной. Не забывай, он ведь совсем недавно отобрал принадлежащий ему по праву трон у своего дяди Макбета. Он провел юные годы в изгнании, при дворе короля Эдуарда, а его единственный брат вырос в Ирландии. У Малькольма слишком много дел в своей стране, чтобы еще возиться с делами зятя. Думаю, что сейчас он принял участие в войне только ради своей жены. Он ведь женился на Маргарет совсем недавно, и, как говорят, без ума от нее.

— Почему мы говорим о политике? — внезапно спросила Мэйрин.

Жосслен улыбнулся и заключил ее в объятия.

— Ты сама начала этот разговор, моя прекрасная колдунья. Я не видел тебя почти два месяца, Мэйрин! Мы с тобой можем заняться более приятными вещами, чем беседой о войне и королях. — Он поцеловал ее в кончик носа и усмехнулся, увидев, как затуманились ее глаза.

— Верно, милорд, — тихо согласилась она, теснее прижимаясь к нему. Сквозь тунику она чувствовала его твердые, мускулистые бедра. Руки ее скользнули вверх по его груди и обвили шею. Кончиком языка Мэйрин облизнула верхнюю губу. Ее пальцы дразняще пробежались по затылку Жосслена; бедра призывно потерлись о его ноги.

Улыбка Жосслена стала еще шире.

— Леди, — проговорил он, — вы ведете себя крайне неприлично.

— Разве вам не нравится постель, которую я для нас приготовила, милорд? Может быть, мне разобрать ее, и мы будем спать порознь на холодной земле?

— Если ты не перестанешь так бесстыдно тереться о меня, моя колдунья, это уже не будет иметь значения. Я готов повалить тебя где угодно! Хоть на этой восхитительной постели, хоть на твердой земле! Но, увы, это сейчас невозможно. Когда король узнал о том, что ты приехала, он пригласил нас с тобой на ужин в свою палатку. Он старается отпраздновать Рождество по-человечески, насколько это, конечно, вообще возможно в разрушенном городе. — Тут Жосслен рассмеялся, поскольку Мэйрин даже не попыталась скрыть разочарование. — Любовь моя, ночи теперь длинные. Мы почти ничего не потеряем, если немного повременим.

— Даже напротив, это еще больше разожжет наш аппетит, — отозвалась Мэйрин. — Обычно Василий мне так говорил. Что ж, милорд, ничего не поделаешь. Твой оруженосец может принести мне немного воды, чтобы я смыла дорожную пыль? Я не могу появиться перед королем в таком виде. — Высвободившись из объятий мужа, Мэйрин принялась расплетать косу.

Жосслен позвал своего оруженосца, Лойала. Тот немедленно принес воду и, учтиво приветствовав госпожу, тут же удалился. Жосслен присел на край постели и смотрел, как его жена расчесывает свои длинные огненно-рыжие волосы. Перед его внутренним взором одно за другим вставали соблазнительные видения. Он воображал себе Мэйрин обнаженной, видел, как ее молочно-белая кожа блестит в свете камина, как ее роскошные волосы облаком рассыпаются по плечам. Он тихонько застонал, и Мэйрин удивленно взглянула на него:

— Милорд? Жосслен покачал головой.

— Все в порядке, колдунья моя.

«Какая ложь!»— подумал он про себя. Он хотел ее. Хотел сейчас, немедленно! Черт бы побрал этого короля, которому вздумалось отмечать Рождество в Йорке. Если бы не это, он был бы сейчас дома, в собственной постели, рядом со своей красавицей…

Мэйрин снова аккуратно заплела косу и вымыла руки и лицо ледяной водой. Отряхнув темно-зеленые юбки и пригладив тунику такого же цвета, она подпоясалась золотым крученым шнуром. Порывшись в своем багаже, она отыскала прозрачную золотистую вуаль и тонкий золотой обруч, усыпанный крошечными речными жемчужинами. Надев вуаль и обруч, она взяла свой плащ, подбитый мехом, и сказала:

— Я готова, милорд.

Жосслен рассеянно взглянул на нее и, увидев, что она уже одета, вздохнул с сожалением.

— Да, Мэйрин, — грустно сказал он, поднимаясь и беря ее за руку.

— О чем ты думал? — спросила она, когда они пробирались между палатками к королевскому шатру.

— О том, как сладко любить тебя, — ответил Жосслен. — О том, как бы мне хотелось сейчас оказаться дома, в Эльфлиа, на нашей просторной мягкой постели, где мы с тобой могли бы насладиться любовью. О том, что вместо этого придется сидеть в королевской палатке и жевать недожаренную оленину.