Колдунья моя

О да! Сейчас Мэйрин особенно нуждалась в его защите. Сейчас особенно. Нагнувшись, он подхватил на руки свою маленькую госпожу.

— Твой отец, — тихо произнес он без лишних вступлений, — только что умер. Что бы ни случилось теперь, ты не должна бояться, потому что я с тобой, моя маленькая леди. Ты меня понимаешь?

Лицо девочки исказилось от горя. Мэйрин знала, что он скажет ей, еще до того, как Дагда заговорил. Отец покинул ее, и она осталась одна. Не сдержавшись, она тихонько всхлипнула, но тут же овладела собой и спросила:

— Он хотел увидеть меня, Дагда? Мой отец спрашивал обо мне перед смертью?

— Да, но она сделала вид, что тебя не могут найти, а потом се дядя, этот коварный епископ, начал возиться с последней исповедью и отпущением грехов.

По нежной щеке девочки скатилась слеза.

— Ох, Дагда, — вырвалось у нее, — почему леди Бланш так меня ненавидит? Почему она не дала мне проститься с отцом?

— Она завидует тебе, дитя мое. Да и как ей не завидовать? Твой отец любил тебя больше всех на свете, больше, чем саму леди Бланш. И теперь она будет воевать с тобой, чтобы защитить ребенка, которого родит через несколько месяцев.

— Но я не причиню вреда своей сестре, Дагда, — наивно удивилась Мэйрин.

— Конечно, нет, — успокаивающе ответил тот, — но она боится тебя вовсе не поэтому. Ты — наследница своего отца, Мэйрин. Теперь, когда Сирен Сен-Ронан, барон де Ландерно, умер, дитя мое, ты станешь баронессой де Ландерно. Леди Бланш и ее ребенок будут зависеть от твоей милости. Вот чего боится эта негодница.

— Но я ничего у них не отберу! — возразила Мэйрин. — Разве отец Каолан не научил меня почитать родителей, и разве леди Бланш не приходится мне мачехой?

Дагда глубоко вздохнул. Как объяснить такому ласковому и невинному ребенку, как Мэйрин, всю продажность и жадность рода человеческого? Мудрость Мэйрин другого рода, и в некотором смысле в этом повинен сам Дагда, побуждавший ее изучать древние обычаи предков. Она никогда не сталкивалась с себялюбием и алчностью, а леди Бланш обладала этими качествами в избытке, и Дагда боялся за доверенную ему девочку. Если нужно, он сумеет защитить ее жизнь, но сейчас он не знал, откуда придет первый удар.

— Мы должны вернуться в замок, — произнес он. — Если задержимся, они обеспокоятся и пошлют кого-нибудь на розыски.

Мэйрин крепко прижалась к своему защитнику.

— Прошу тебя, Дагда, давай зайдем к старой Кателле. Я набрала каперсов и хочу оставить их у нее. Ведь я не знаю, когда увижусь с ней снова. — Внезапно Мэйрин вздрогнула и резко вскрикнула:

— Стой, Дагда!

— Что случилось, дитя мое? — Дагда замедлил шаг.

— Опусти меня на землю, — попросила она. Дагда повиновался, и Мэйрин, подняв голову, заглянула ему в лицо. По щекам ее струились слезы. — Я больше никогда не увижу этих мест, Дагда! Я только что поняла это. Я больше не вернусь в этот лес.

— Ты чувствуешь какую-то опасность? — спросил Дагда, ни на мгновение не усомнившись в ее словах.

Некоторое время Мэйрин молчала в задумчивости, а потом медленно проговорила:

— Не для моей жизни, Дагда. Нет, моей жизни ничто не угрожает. — Она повернулась и бросилась бежать обратно по тропинке к темному пруду. Остановившись у воды, она обвела взглядом деревья, озеро и камни. — Прощайте, друзья мои. Я никогда не забуду, как вы были добры ко мне. Я буду помнить о вас всю, жизнь!

Дагде, стоявшему поодаль и смотревшему на нее, показалось, что деревья склонили к девочке свои тяжелые ветви, а вода в спокойном озере слегка всколыхнулась. «Она волшебница, — подумал Дагда. — У нее есть чудесный дар. Если бы мы остались здесь, старая Кателла передала бы ей старинные знания. Ведь моей маленькой колдунье понадобится гораздо больше, чем смогу дать ей я». Мэйрин подошла к нему и вложила свою маленькую ручку в его ладонь. Они двинулись по тропинке к замку. Старая Кателла была забыта: день клонился к закату, и времени оставалось совсем мало.

Вскоре они увидели спешащую им навстречу старую кормилицу Мэйрин, Мелани.

— Скорее, скорее, милые мои. Она уже пришла в ярость, что вас нигде нет. Надо поторопиться!

— Сперва госпожа должна умыться и переодеться, — твердо возразил Дагда.

— Ох, Пресвятая Мария! Что же я ей скажу? Она требует, чтобы маленькую госпожу немедленно привели к ней!

— Когда добрый барон Сирен лежал при смерти, она была не так тороплива. Она запретила людям разыскать госпожу и не дала ей проститься с отцом. Она просто злодейка! Что бы там ни было, госпожа Мэйрин не явится к ней в таком виде!