Что я сделал ради любви

— Ты не поверишь, но Лора, кажется, совсем на тебя не сердится. Не проси меня понять это. Ты лишила ее всех доходов, но вместо того, чтобы впасть в депрессию, она… не знаю… взволнована, полна энергии; не могу точно определить, что с ней творится. Она необычная женщина. Куда храбрее, чем я считал. Она… мне интересна.

Джорджи пристально всмотрелась в него. Отец поднялся. Снова наступила неловкая пауза. Он уперся рукой в колонну.

— И как все теперь будет между нами, Джорджи? Я бы хотел стать отцом, который тебе нужен, но, кажется, уже слишком поздно. Я понятия не имею, что делать.

— На меня не смотри. Мне нанесена душевная травма, после стольких лет жестоких избиений, на которые ты был так щедр.

Вечно она со своим дурацким остроумием! Неужели нельзя сдержаться хотя бы в такую минуту? Но ей нечего было сказать, разве что попросить, чтобы он обнял ее. Просто взял и обнял.

Джорджи скрестила руки на груди.

— Может, ты хочешь начать все сначала, раскрыв мне отцовские объятия?

К ее удивлению, Пол поморщился как от боли.

— Похоже… я совсем забыл, как это делается.

Его полнейшая беспомощность тронула Джорджи.

— Может, все-таки попытаешься?

— О, Джорджи… — Он выбросил руки вперед, притянул ее к себе и стиснул так сильно, что ребра едва не треснули. — Я так тебя люблю.

Он прижал ее голову к своему подбородку и стал укачивать Джорджи словно ребенка. Неуклюже, неловко и очень нежно… И это было так чудесно!

Она уткнулась носом в воротник его тенниски. Им обоим было нелегко. Ей придется взять инициативу на себя, но теперь, когда между ними не осталось недомолвок, она ничуть не возражала.

Глава 22

Серая громада Элдридж-Мэншн служила декорацией для дюжины фильмов и телевизионных шоу, но никто и никогда не видел портика с входными дорожками под высокими тентами. Тот, что побольше и пороскошнее, кипенно-белого цвета, с надписью «Скофилды», предназначался для главного входа. На зеленом, что поменьше, было написано: «Только для слуг».

Гости, смеясь, выходили из лимузинов «бентли» и «порше». Те, кто был одет в духе того времени, в вечерние платья, смокинги, костюмы: белые теннисные или от Шанель, — задирали носы и двигались к главному входу. Джек Пэтриот, которого никто не назвал бы безмозглым хлыщом, поступил иначе. Легендарная рок-звезда в своих самых удобных джинсах и рабочей рубашке, с парой садовых перчаток и пакетами семян, заткнутыми за пояс, энергично направился к служебному входу, ведя жену под руку. Простое черное платье Эйприл, из тех, какие обычно носят домоправительницы, могло бы показаться совсем скромным, если бы не модный лиф-корсет на косточках и большое декольте. Пара ключей на черном шелковом шнуре свисала до самой ложбинки меж грудей. Длинные светлые волосы были уложены в мягкий и очень сексуальный узел. Рори Кин, в скромном платьице горничной-француженки, догнала Джека и Эйприл. Сегодня ее сопровождал приятель — жизнерадостный венчурный капиталист в ливрее дворецкого. Он был всегдашним компаньоном Рори на подобные случаи: друг, но не любовник.

А вот родители Мег прошли главным входом. Актер и драматург Джейк Коранда был в белом, а его жена, великолепная Флер Савагар Коранда, надела прихотливо вьющееся вокруг ног цветастое шифоновое платье с американской проймой и складками, начинавшимися от высокого ворота. Мег, в костюме лучшей подруги Скутер, хиппи Зоэ, предпочла пройти через служебный вход вместе со своим спутником на этот вечер, безработным музыкантом и копией Джона Леннона.

Чаз стояла в трех шагах от дверей бального зала, втайне поражаясь себе. Интересно, с какой радости она позволила Джорджи выбрать ей костюм? И вот теперь она здесь, одетая как гребаный ангел, в сверкающем серебряном платье и с нимбом, прикрепленным к большому оранжевому парику. Всякий раз, подняв глаза, она могла видеть оранжевые локоны, закрывавшие лоб. Идея возникла после просмотра тринадцатой серии «Скип видит сон». Чаз долго стервозилась из-за костюма, но Джорджи одарила странной улыбкой и заверила, что Чаз — ангел в обличье смертной.

Ей полагалось помогать Поппи, устроительнице вечеринок, следить, чтобы все прошло гладко, но Чаз в основном пялилась на входивших в зал звезд. Если верить Поппи, эта вечеринка считалась главным событием лета и многие знаменитости, даже не знакомые с Брэмом и Джорджи, добивались приглашения.