Что я сделал ради любви

Мультяшный закат обрамлял пляж в этот вечер. Букеты дельфиниумов, ирисов и душистого горошка, перевязанные лентами, трепетавшими на теплом ветерке, стояли в простых оцинкованных ведрах. Хотя Джорджи запретила Поппи воздвигать брачную беседку или рисовать сердца на песке, все же забыла упомянуть о песчаном замке, поэтому жених с невестой стояли рядом с шестифутовой копией замка Скофилдов, украшенной раковинами и цветами.

На Джорджи было простое желтое хлопчатобумажное платье. В волосы были вплетены цветы. Брэм женился босым.

Предварительно написанные каждым и произнесенные от всего сердца обеты выражали то, что они знали, чему научились и что обещали.

После церемонии все уселись вокруг костра и ели крабов, приготовленных Чаз. Пол и Лора не сводили друг с друга глаз. И пока дрова в костре весело потрескивали, Лора ненадолго отошла от Пола, чтобы спросить Джорджи:

— Не возражаешь насчет твоего отца и меня? Я знаю, все это слишком быстро… но…

— Я просто счастлива!

Джорджи обняла Лору, не замечая, как Чаз и Эрон встали и куда-то и побрели по песку.

Брэм смотрел в прекрасное лицо жены, светящееся в пламени костра, и понимал, что паника, бывшая его безмолвным компаньоном с тех пор, как он себя помнил, бесследно исчезла. Если такая мудрая женщина, как Джорджи, согласилась принять его, со всеми недостатками, значит, ему давно пора принять самого себя.

Это изысканное, нежное, доброе, чудесное создание принадлежит ему. Может, ему следовало бояться подвести ее, но он не боялся. Потому что всегда будет рядом.

Когда солнце зашло, Джорджи заметила, что со стоявшей на якоре яхты спустили шлюпку.

— Что это?

— Мой сюрприз, — прошептал Брэм ей в волосы. — Я хотел, чтобы наша брачная ночь прошла на яхте. Нужно же как-то загладить вину за первый раз.

— Ты давно это сделал, — улыбнулась Джорджи.

Гости провожали их, осыпая бурым рисом, принесенным Мег. Пока они плыли на яхту, Брэм крепко обнимал жену. Он хотел, чтобы брачная ночь запомнилась ей на всю жизнь. Ланс увез ее в экипаже, запряженном шестеркой белых коней, и Брэм не хотел отставать.

Когда они поднялись на борт, он провел Джорджи в самую большую каюту.

— Добро пожаловать в медовый месяц, любимая.

— О, Брэм…

Все было как он пожелал. Белые высокие свечи отбрасывали мерцающие отблески на деревянные панели и роскошные ковры.

— Так прекрасно… — прошептала Джорджи мечтательно, и Брэм понял — она напрочь забыла об экипаже и белых конях. — Я все здесь люблю. И люблю тебя. — Взгляд Джорджи упал на постель, и она разразилась смехом: — Неужели простыни усыпаны розовыми лепестками?

— Слишком много? — улыбнулся Брэм, уткнувшись носом в ее волосы.

— Больше чем много.

Она обхватила его руками.

— Это просто сказка!

Брэм медленно раздел ее, целуя все, что открывала одежда: изгиб плеча, холмик груди, живот, бедра, ноги, отчетливо сознавая, что счастливее его нет на земле человека.

Джорджи раздевала его так же медленно…

Когда уже больше не было сил выносить эту сладкую пытку, Брэм увлек ее на кровать, усыпанную розовыми лепестками.

Он снял лепесток с ее губ.

— Эти поганцы лезут во все места.

— И не говори. Даже сюда попали. — Она раздвинула ноги. — Сделай что-нибудь, хорошо?

Так что, возможно, розовые лепестки были не такой уж плохой идеей.

Яхта слегка покачивалась на волнах. Они снова и снова любили друг друга, надежно укрытые в своем маленьком чувственном мирке, на этот раз давая обеты не словами, а телами.

Наутро Брэм проснулся первым и долго лежал, обнимая жену, вдыхая ее запах, благодаря Небо… и думая о Скипе Скофилде.

«Тебе придется помочь мне, дружище. У меня совсем нет опыта… и я не умею быть таким же чувствительным, как ты».

«Мог бы для начала обойтись без сарказма», — ответил воображаемый Скип.

«Тогда Джорджи перестанет меня узнавать».

«По крайней мере сдерживайся хоть иногда».

Это ему по силам.

Джорджи прижалась к нему. Брэм положил руку ей на бедро.

«Наконец-то мы сравнялись, Скиппер. Ты навеки связан с маленькой Скутер Браун. А я… — Брэм поцеловал мягкие волосы жены. — Я здесь, с Джорджи Йорк».

Джорджи пошевелилась, открыла глаза, но не позволила мужу поцеловать ее, пока он не почистит зубы. Когда она, так и не одевшись, вышла из ванной, он увидел прилипший к соску увядший розовый лепесток и протянул руку.