Что я сделал ради любви

— Я наконец понял, почему вам понадобилось полгода, — объявил Эрон. — Прекрасный план. Теперь, когда у вас нет съемок, можно наслаждаться долгим медовым месяцем.

Ничего себе медовый месяц!

Тогда они с Лансом жили в уединенной тосканской вилле, окруженной оливковой рощей. Ланс уже через несколько дней не знал, куда себя девать, но Джорджи полюбила то место.

Все утро она почти не думала о бывшем муже, и это уже рекорд!

Когда Эрон уходил, в холле появилась Чаз, и Джорджи их познакомила:

— Это Эрон Уиггинс, мой личный секретарь. Эрон, Чаз — экономка Брэма.

Чаз смерила Эрона взглядом — от жестких волос и солидного брюшка, распиравшего клетчатую рубашку так, что пуговицы вот-вот отлетят, до черных узконосых туфель — и презрительно скривила губы:

— Держитесь подальше от холодильника. Договорились? Это запретная территория.

Эрон густо покраснел, и Джорджи ужасно захотелось отвесить ей оплеуху.

— Пока Эрон работает на меня, он имеет доступ ко всему, что есть в доме, — твердо заявила Джорджи. — И надеюсь, вы поможете ему освоиться.

— Удачи вам, — процедила Чаз и удалилась, размахивая лейкой.

— Что это с ней? — удивился Эрон.

— Никак не привыкнет к тому факту, что Брэм женился. Не обращай на нее внимания.

Это был хороший совет, но Джорджи с трудом представляла, каким образом мягкий, хорошо воспитанный Эрон сможет справиться с двадцатилетней девчонкой, у которой язычок змеи, а манеры словно у базарной торговки.

После ухода Эрона Джорджи вышла во двор поискать Брэма. Им нужно составить план, а он и без того слишком долго это откладывал.

Услышав журчание воды, она пошла на звук и набрела на маленький бассейн, втиснутый между зеленым газоном и виргинским дубом. Четырехфутовый водопадик на одном конце бассейна, разбивающийся о блестящие черные камни, создавал впечатление уединенности.

Оказалось, что Брэм заперся в офисе. Он снова говорил по телефону и, когда Джорджи загремела дверной ручкой, пытаясь войти, повернулся к двери спиной и не открыл замок. Джорджи пыталась подслушать сквозь стекло, однако не разобрала ни слова.

Повесив трубку, он стал печатать на компьютере. Просто непонятно, зачем он ему! И вообще, с каких это пор он встает с постели до четырех дня?

— Впусти меня!

— Не могу, — откликнулся он, продолжая печатать. — Слишком занят. Изобретаю способы потратить твои деньги.

Она не поймалась на удочку и принялась громко распевать «Твое тело — волшебная страна», барабаня при этом по стеклянным панелям, пока он не выдержал и не открыл дверь.

— Выкладывай, что тебе нужно, и уходи. Шлюхи, которых я вызвал, будут здесь через несколько минут.

— Рада это слышать.

Она подошла к столу и кивнула в сторону компьютера:

— Пока ты исходил слюной над снимками голых баб, я работала над нашим торжественным появлением на публике. — Она уселась на продавленный коричневый диван под Хамфри Богартом и скрестила руки. — У тебя ведь есть свой сайт? Я выложила письмо от нас обоих. Для наших фанатов.

Она мгновенно потеряла нить разговора, когда Брэм оперся локтями на письменный стол. У Скипа был письменный стол. Не у Брэма. Скип также был хорошо образован, целеустремлен и имел твердые моральные принципы.

Джорджи тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки.

— Назавтра Эрон заказал для нас столик в «Мистер Чоу». Конечно, нас ждет кошмар наяву, но это самый быстрый способ…

— Письмо фанатам и ужин в «Мистер Чоу»? Просто гениальные идеи! Что еще у тебя имеется?

— Ленч в «Шато» в среду, ужин в «Иль Соль» в четверг. Через пару недель состоится большой благотворительный концерт, сбор от которого пойдет в пользу страдающих болезнью Альцгеймера. Да, и сразу после этого еще один благотворительный бал. Едим, улыбаемся, позируем.

— Никаких балов. Ни за что.

— Мне жаль это слышать. Ты уже поговорил со своим доктором?

Его улыбка змеиным хвостом развернулась над блестящими белыми зубами.

— Я и без балов прекрасно проведу время на те пятьдесят тысяч, которые ты платишь мне каждый месяц за то, что терплю твое общество.

У него нет ни стыда, ни совести. Вот и сейчас развалился и положил ноги на стол.

— И это все? — осведомился Брэм. — Именно так нам полагается общаться с прессой? В ресторанах?

— Полагаю, нам лучше последовать твоему примеру и позволить арестовать себя за езду в пьяном виде, но, боюсь, это произведет слишком большое впечатление на окружающих.