Что я сделал ради любви

— Оно не фальшивка.

— Хочешь сказать, камень в нем настоящий?!

— Ты что, не слышала? Я только что все объяснил.

— Почему же ты меня обманул?

— Потому что наши отношения основаны на обмане.

Он протянул руку:

— Дай мне ведро.

— Поверить не могу!

Он пошарил по полу в поисках ведра.

— Я была бы осторожнее!

При воспоминании обо всех местах, где Джорджи не задумываясь бросала кольцо, ей захотелось пнуть Брэма.

— Вчера я пошла поплавать в бассейне и оставила кольцо на трамплине для прыжков в воду.

— Ну и глупо.

В ведро полилась вода.

— Нашел! — воскликнул Брэм через минуту.

Джорджи тяжело опустилась на крышку унитаза и прижала руки ко лбу.

— Меня тошнит от брака, основанного на обмане.

Брэм выпрямился и подхватил ведро.

— Если хорошенько подумаешь, поймешь, что все твои браки были основаны на обмане. Пусть это послужит тебе утешением.

— Я хочу фальшивое кольцо! — прошипела Джорджи вскакивая. — Мне нравится иметь фальшивое кольцо! Почему ты никогда не делаешь того, чего от тебя ожидают?

— Потому что никогда не могу понять, чего именно от меня ожидают.

Он включил воду и принялся промывать под струей нефальшивое кольцо Джорджи.

— Когда спустимся вниз, я отведу Рори в сторону. Проследи, чтобы нам не мешали, ладно?

— Джорджи! — позвала снизу Мег. — У тебя гость!

Какой может быть гость, когда у ворот стоит охрана? Брэм схватил ее руку и надел кольцо на палец.

— Постарайся на этот раз быть осторожнее.

Джорджи равнодушно оглядела большой прозрачный камень.

— Я ведь заплатила за него, не так ли?

— Каждому мужчине стоило бы иметь богатую жену.

Она протиснулась мимо него и поспешила по коридору, но на полпути замерла.

У подножия лестницы стоял бывший муж.

Глава 17

Мег нервно дернула себя за янтарную сережку.

— Я говорила, что ему сюда нельзя.

Ланс выглядел так скверно, как только может выглядеть здоровый мужчина, оказавшийся в неблагоприятной ситуации. Очевидно, он отращивал волосы и бороду для нового фильма-экшн, потому что лицо заросло неухоженной черной щетиной, а длинные, неровно остриженные темные волосы беспорядочными прядями висели вокруг скуластого лица. Конечно, все это изменится к лучшему, когда над ним поработают стилисты и гримеры. Залитая кофе футболка обтягивала мускулистую грудь. На запястьях висели узкие плетеные браслеты, такие же как головная повязка Мег, но более потрепанные. На ногах — уродливые сандалии из парусины. Конечно, зубы его были шедевром стоматологии, но он никому не позволял дотрагиваться до чуть кривоватого носа. В одном пресс-релизе говорилось, что он сломал нос в детской драке, на самом же деле случайно споткнулся и упал на крыльце клуба студенческого братства. Ланс слишком боялся хирургов, чтобы обратиться за помощью.

— Джорджи, я оставил тебе кучу сообщений. Когда ты не перезвонила, я испугался, что… Кстати, почему ты не позвонила?

Джорджи судорожно вцепилась в перила.

— Не захотела.

Как большинство голливудских звезд, он не был очень высок: пять футов девять дюймов, — но тяжелая челюсть, ямочка на подбородке, выразительные черные глаза и мускулистая фигура с лихвой компенсировали этот недостаток.

— Мне было необходимо поговорить с тобой. Услышать твой голос. Убедиться, что с тобой все в порядке.

Ах, как она мечтала, чтобы он пресмыкался перед ней! Признался, что совершил самую большую ошибку в жизни. Поклялся, что сделает все, лишь бы вернуть ее. Но похоже, этому не бывать.

Она спустилась на ступеньку.

— Выглядишь кошмарно.

— Я приехал прямо из аэропорта. Мы только что вернулись с Филиппин.

Джорджи вынудила себя доплестись до холла.

— Ты летел в частном самолете. Неужели полет был таким уж тяжелым?

— Двое наших людей заболели. Это было…

Он оглянулся на Мег, стоявшую на страже за его спиной. Она скинула свои оранжевые сапожки, и голые щиколотки, высовывавшиеся из голубых легинсов, смотрелись так, словно ее только что окунули в бочку с чернилами для фломастеров.

— Не могли бы мы поговорить с глазу на глаз?

— Нет. Но Мег ты всегда нравился. Можешь поговорить с ней.

— Больше не нравится, — отрезала Мег. — Я считаю тебя подонком.

Ланс терпеть не мог, когда его недолюбливали, и сейчас в глазах мелькнула обида. Вот и прекрасно.