Снова любить

– Боюсь, ты совершил ужасную ошибку, Иоанн. Толстяк засмеялся:

– Нет, Фока, я не ошибся. Вот увидишь! Увидишь! – Потом обратился к Кейлин:

– Следуй за нами, девушка, только не вздумай потеряться в толпе. С нами тебе будет хорошо, но, если попытаешься сбежать, накажем! Здесь не принято давать спуску рабам.

Кейлин и не думала бежать. Хуже того, что она испытала за последние месяцы, уже ничего не могло быть. Она почти потеряла представление о том, кто она. Эти двое, по всей видимости, неопасны; сейчас она была готова идти за любым, кто обещал ей ванну. Ей не верилось, что когда-нибудь она сможет отмыться и не вонять так отвратительно. Помня о предупреждении, она старалась не отставать от щеголя и его спутника.

Они быстро шли через шумный город, и, куда бы Кейлин ни повернулась, все удивляло ее. Ей хотелось задать несколько вопросов своим хозяевам. Это желание все больше овладевало ею и нисколько не пугало. Она все еще до конца не представляла, что стала рабыней. Следуя за мужчинами по широкому проспекту, а затем по узкой, тихой улице, она увидела, как они свернули в широкие ворота большого дома. Хорошо, что они по крайней мере богаты и в состоянии заменить ей изношенную тунику, которая практически сваливалась с нее.

Управляющий поспешил навстречу, приветствуя мужчин. Его глаза широко раскрылись от потрясения, когда он увидел следовавшую за ними девушку.

– Мой господин, – спросил он едва слышно, – эта особа с вами?

– Иоанн купил ее на рынке, Павел, – ответил суровый мужчина. – Ты должен спросить у него, что он собирается делать с ней.

Управляющий посмотрел на Иоанна, и толстяк рассмеялся, увидев страдальческую мину на лице слуги.

– Я сам отведу ее в баню, Павел, – сказал он. – Позаботься, чтобы банщицы приготовились. Они обычно стараются выкроить время для себя, не отпускай их, пусть дождутся, пока мы не закончим. Этот грязный поросенок, которого я приобрел, превратится в павлина, обещаю. А я заплатил за нее всего четыре фоллеса! – Он повернулся к Кейлин:

– Пойдем, девушка. Ванная, о которой ты так мечтала, всего в нескольких шагах отсюда.

– Меня зовут Кейлин, – сказала она, следуя за ним.

– Да? А что это за имя – Кейлин? – Они вошли в большой атрий и двинулись по какому-то подозрительному коридору со множеством боковых дверей. – И откуда ты, Кейлин? – продолжил он.

– Я из кельтского рода, господин. Я британка, – ответила она, когда они вошли в предбанник. Две хорошенькие женщины подошли, поклонившись Иоанну и бросив немного испуганный взгляд на сопровождавшую его девушку.

– Вас, мои дорогие, ожидает работа, – сказал Иоанн банщицам. – Она утверждает, что не мылась восемь месяцев. – Он засмеялся. – Я присоединюсь к вам, когда вы займетесь девушкой. Она говорит, ее зовут Кейлин. Мне нравится. Пусть оставит это имя.

– Я не буду откликаться ни на какое другое имя, – твердо заявила Кейлин.

– Ты, очевидно, родилась не рабыней, – заметил Иоанн.

– Конечно, нет, – ответила Кейлин негодуя. – Я из семьи Друзасов из Кориниума. Мой отец. Гай Друзас Кориниум, был декурионом города. Я замужняя женщина с правом на имущество и хорошей репутацией.

– Какие теперь рабы в Константинополе! – сухо заметил Иоанн. – Расскажи, как ты попала сюда, – попросил он, когда они вошли в раздевалку.

Кейлин рассказала ему все, что могла вспомнить. Банщицы раздели их и посадили в парилку, где они находились, пока не вспотели. То обстоятельство, что она голая, как и Иоанн, не беспокоило Кейлин. Она не ощущала опасности со стороны этого человека. Более того, она чувствовала, что он мог бы стать ее другом. Когда оба они начали потеть, банщицы принялись отмывать грязь и пот серебряными скребками. Они тем временем беседовали.

– Несомненно, Антония Порция предала тебя, – заметил Иоанн. – Женщина, которая убеждена, что ей причинили зло, очень опасный враг, дорогая. Продав тебя в рабство, она отомстила и тебе, и твоему несчастному мужу. Уверен, она сказала ему, что ты мертва. В противном случае он заставил бы ее открыть твое местонахождение и приехал бы за тобой. Известие о твоей смерти причинило ему глубокую боль, как казнь Квинта Друзаса разбила сердце Антонии. Она достаточно умна, эта Антония. Хуже Византии места нет. Ты вынуждена страдать в рабстве, ничего не зная о своем ребенке, в то время как твой муж страдает, убежденный в твоей смерти.

Кейлин молчала. Как лаконично Иоанн все изложил, и, вероятно, он прав. Что могло быть хуже? Она совершенно ничего не могла сделать. Она беспомощна и так далека от любимой Британии. До этого момента Кейлин даже не думала о возвращении домой, но сейчас, столкнувшись с действительностью, она поняла, что у нее не осталось выбора. Она выжила, и появилась надежда. Она должна подумать о будущем.