Околдованная

— Иисусе! — воскликнул он, ероша выцветшие золотистые волосы. — Неужели у тебя совсем нет стыда, Отем?

— При чем тут стыд? Кто-то должен был занять место Барбары Палмер, пока она носит королевского бастарда! Почему не я?

— Потому, что ты слишком благородна для такой жизни, сестрица, — с отчаянием выпалил Генри. — В отличие от тебя Барбара Палмер не дочь герцога!

— У Барбары Палмер — английский титул и собственный дом. У меня ни того ни другого. Я, если быть точной, вдовствующая маркиза д'Орвиль. Титул и замок во Франции принадлежат моей дочери. У меня же нет ничего. После возвращения Барбары ко двору король избавится от меня, но при расставании просто обязан проявить щедрость. И тогда у меня будет все, о чем мечтаю, — жестко пояснила Отем. — О, знаю, я достаточно богата, чтобы купить любой дом, но титул… титул могу получить только от жеребца королевской крови, взамен пожертвовав честью. Почему никто не возмущается, когда мужчины ежедневно проделывают то же самое ради денег и выгодных должностей? Но стоит женщине последовать их примеру, как на нее обрушивается всеобщее презрение! Ну так вот, я ничем не хуже любого мужчины.

— Откуда столько цинизма? — ошеломленно пробормотал брат.

— Чарли утверждает то же самое, — спокойно объяснила она, — но что еще прикажешь делать мне?

— Выйти замуж, — предложил Генри.

— Я выйду замуж только по любви, — вздохнула она, — но боюсь, что та любовь, та незабываемая любовь, которую я питала к Себастьяну, бывает только раз в жизни. Нет, Генри, я вполне удовлетворюсь английским титулом и собственным домом. Стану жить тихо, редко бывать в обществе, проводить большую часть года в Англии, а лето — во Франции. Я не имею права лишать Мадлен ее наследства. Марго же когда-нибудь сама выберет между Англией и Францией. Хотя Людовик пообещал найти ей мужа, не думаю, что теперь станет заботиться о своих бастардах. Но это меня мало волнует. Я сама сумею пристроить своих детей.

Генри сокрушенно покачал головой:

— Что с тобой стряслось, Отем? Где та милая девушка, которую я знавал когда-то?

— Ее давно нет. Так давно, что я сама почти ее не помню, — вздохнула она. — Думаю, я повзрослела в тот день, когда убили бедную Бесс. С тех пор все изменилось.

Она отняла мокрую салфетку от лба и протянула Оран.

— Неужели я не смогу убедить тебя бросить эту жизнь и вернуться домой? — выдохнул он.

Отем искренне расхохоталась, очевидно, забавляясь наивностью брата.

— Дражайший братец Генри, ты стал настоящим провинциалом! Любовница не может бросить короля. От нее избавятся, когда пожелает ее величество. И ни секундой раньше. — И, погладив руку Генри, прибавила:

— Я совершенно счастлива, дорогой. Меня ничто не способно ранить, потому что сердце мое молчит. И холодно как лед. Кстати, тебе известно, что у королей не бывает сердец? Их любить опасно.

Ее слова так жгли, что у Генри выступили слезы на глазах. Он поспешно отвернулся. Ах, как она, должно быть, несчастна и одинока! И в то же время храбра и отважна, и это вызывало невольное восхищение. Не такую жизнь готовили ей родители, но, как все женщины в семье, она умна и выживет при любых обстоятельствах. Генри не мог не гордиться сестрой.

— Мама не знает, — обронил он.

— Я не хочу, чтобы ей все стало известно именно сейчас, иначе она поднимет настоящую бурю. Я уже достаточно взрослая, чтобы не нуждаться в наставлениях. Поэтому и послала Чарли в Шотландию за детьми. Мама будет так занята этой троицей, что забудет обо мне. Одна Сабрина требует бесконечных забот. Нужно превратить деревенскую дикарку в воспитанную барышню, а это, согласись, нелегко. Предстоит достойно выдать ее замуж, а для этого она должна забыть о вольной жизни. Только мама способна заставить ее вести себя прилично, на что уйдет много времени. Кроме того, вместе с моими девицами в доме окажется пятеро детей. Какая радость для мамы! Она всегда любила слышать в доме детские голоса.

Отем улыбнулась, и Генри вдруг осознал, что она самая красивая из всех сестер.

— Тебе не отвели покои в Уайтхолле? — удивился он.

— Нет. Я не пожелала, — коротко ответила Отем. — Чарли долго донимал меня по этому поводу, но я предпочитаю общество кузена Джонни.

— Почему не Гринвуд и кто этот кузен Джонни?

— Гринвуд конфисковали во времена протектората, и король пообещал не отбирать у новых хозяев владения, розданные круглоголовыми. Джонни — это нынешний граф Линмут, очаровательный малый, копия третьего мужа мадам Скай, Джеффри Саутвуда. Я его обожаю! А где остановился ты? Надолго ли?