Околдованная

— Теперь мы официально помолвлены, не так ли?

Отем улыбнулась, хотя в глазах ее стояли слезы.

— Спасибо, — с трудом выдавила она.

— Пожалуй, я оставлю вас, — тихо сказала Жасмин. — Вы останетесь на ночь, Себастьян?

— Обязательно, мадам.

— В таком случае Адали покажет вам вашу спальню, — пообещала она и направилась к дверям.

— Мне проследить за ними, принцесса? — негромко осведомился престарелый мажордом.

— Просто скажи, где он будет спать, и все. Им нужно побыть вдвоем, Адали, и мы еще помним почему.

— Так давно и так далеко, — задумчиво вздохнул Адали. — Какое счастье, что я дожил до того, чтобы увидеть ваших детей и их детей! А ведь многих уже нет на свете, остались только мы с Роханой и Торамалли.

— И какое же это благословение для меня, старый друг!

Но теперь пора спать. Объясни все маркизу и тоже ложись.

Адали, войдя в зал, улыбнулся при виде влюбленных, склонивших друг к другу головы и о чем-то тихо беседовавших.

— Мадемуазель, — начал он, — я становлюсь слишком стар, чтобы бодрствовать в долгие ночные часы, подобно влюбленным голубкам. Маркизу отведена голубая комната рядом со спальней вашей матушки. Вы покажете ему сами, или моим старым костям еще долго не коснуться уютной перины?

— Конечно, покажу, Адали, — заверила Отем, пытаясь не выказать радости. — Доброй ночи и приятных снов.

Адали вежливо поклонился и исчез.

— Они не боятся, что я соблазню тебя? — пошутил Себастьян, целуя ее в кончик носа.

— По-моему, скорее надеются, что это я тебя соблазню, — парировала Отем. — В этом случае мне некуда будет отступать и придется выйти за тебя.

— А ты хочешь быть соблазненной? — пробормотал он, целуя темные надушенные волосы.

— Ни за что! Мечтаю, чтобы наша брачная ночь навсегда осталась прекрасным воспоминанием, месье, но если вы вздумаете посвятить меня в тонкости любовных игр, возражать не стану.

— Но однажды ты набралась дерзости коснуться меня, — напомнил он, желая выяснить, откуда его невеста знает подобные вещи.

— В детстве я часто играла с мальчишками из нашей деревни, — объяснила Отем. — Не забудь, я самая младшая, а братья и сестры, если не считать самого старшего, Патрика, покинули Гленкирк к тому времени, как меня привезли из Ирландии. Мы росли, и мои приятели, начав интересоваться девушками, любили сравнивать свои мужские достоинства. Они даже не замечали, что я рядом, хотя не смели приставать ко мне, помня, что перед ними дочь герцога. Но я не скрывала любопытства. Они подшучивали друг над другом, а иногда и надо мной, скорее всего чтобы увидеть, не буду ли я шокирована. В один прекрасный день нас поймал Патрик и поколотил мальчишек за наглость, а мне прочел длинное наставление относительно мужской плоти и отослал к маме, чтобы та завершила урок. Услышав об этом, папа разгневался, но мама сумела его успокоить. Поэтому я и дотронулась до тебя. Мама объяснила, что женское прикосновение может одновременно ласкать и возбуждать. Таким образом я хотела выразить мою признательность тебе.

— Интересно, ласкала ли ты еще кого-то, кроме меня? — вскинулся Себастьян, мучимый ревностью.

— Господи, нет, разумеется! — ахнула Отем. — Мама сказала, что касаться можно только нареченного или мужа. Не воображаешь же ты, что я способна играть с первым попавшимся мужчиной! В этом случае я давно была бы замужем, и необязательно за тем, кого полюбила.

Себастьян усмехнулся. Какая смесь ума, проницательности и полнейшей невинности! Он понял, что только уединенная жизнь уберегла ее от совращения. Окажись она при развратном продажном дворе, наверняка стала бы легкой добычей распутных похотливых придворных с их ненасытной жаждой свежей женской плоти.

— Понятно, — задумчиво произнес он и, взяв ее маленькую руку, поцеловал ладонь. — Мне нравятся такие утешения, Отем.

По ее спине пробежал озноб.

— Наверное, нам пора спать, — нервно пробормотала она.

— Наверное, нет, — мягко возразил Себастьян, поднимаясь с дубового диванчика. — Давай сядем перед камином.

— Видишь, какая там густая, мягкая овечья шкура, малышка!

Он обнял Отем и опустился вместе с ней на пол.

— Ну вот, так гораздо уютнее, верно? Весенние ночи еще холодны. Зима никак не хочет уступать. Конечно, солнышко светит ярче, но все же вечером приятно понежиться у огня.

— Я когда-то видела моих родителей у камина, — ответила Отем. Она, разумеется, видела кое-что еще, но Адали, бесшумно подкравшись, закрыл ей ладонью рот и, широко улыбаясь, утащил к няньке. Будет ли Себастьян тоже любить ее перед камином?