Мое непослушное сердце

Уинд-Лейк оказался типичным курортным городком: ухоженный, красивый центр и довольно убогие окраины. Главная улица шла вдоль озера и могла похвастаться несколькими ресторанами, магазинчиками сувениров, пристанью для яхт, бутиком дорогой одежды для туристов и гостиницей «Уинд-Лейк».

Кевин заглушил мотор, и Молли выбралась из машины.

Перед отъездом из лагеря она успела принять душ, уложить волосы, слегка подвести глаза и воспользоваться помадой. Поскольку из обуви у нее остались одни кроссовки, о сарафане не могло быть и речи. Пришлось натянуть легкие серые шорты на тесемке и черный укороченный топ. Она утешилась тем, что похудела и выглядит в этом наряде совсем неплохо.

Взгляд Кевина скользнул по ней, задержался, снова скользнул. Ощутив знакомую, хотя и неуместную пульсацию внизу живота, Молли невольно задалась вопросом: нравится ли ему то, что он видит?

Впрочем, не все ли равно? Ей нравится ее внешность.

Хотя Кевин и не обращает на Молли внимания, она довольна тем, что имеет.

— Если хочешь купить новые босоножки взамен утонувших, там наверняка все есть. — Кевин кивнул в сторону бутика.

Можно представить, какие там цены — ей уж точно не по карману.

— Пойду лучше в пляжный магазинчик.

— Там такая дешевка!

Молли приподняла недорогие очки.

— У меня довольно непритязательные вкусы.

Кевин с любопытством посмотрел на нее:

— Надеюсь ты не из тех скупердяек-миллионерш, считающих каждый цент?

Подумав немного, Молли решила открыть карты. Пора ему узнать, кто она на самом деле, пусть окончательно уверится в ее безумии.

— Честно говоря, я не мультимиллионерша.

— Странно. Ни для кого не секрет, что ты наследница Берта Сомервиля.

— Да, но… — Молли осеклась.

— Почему мне кажется, что сейчас прозвучит нечто из ряда вон выходящее, иначе говоря — очередной идиотизм? — спросил Кевин.

— Думаю, зависит от того, как на это посмотреть.

— Валяй, я все стерплю.

— Я нищая. Ясно?

— Нищая?

— Да. Но ты все равно не поймешь, даже не пытайся.

Она отвернулась и отошла. Где тут пляжная лавочка?

К ее удивлению, Кевин пошел следом. Молли раздраженно поморщилась. Противно видеть его неодобрительную гримасу, но чего ожидать от мистера Я-Иду-Праведным-Путем, который мог бы служить образцом для всех взрослых детишек священнослужителей, хотя сам этому противился.

— Ты успела профукать все денежки, верно? Поэтому и живешь в такой дыре?

— Нет, не профукала! — возмутилась Молли. — Пошиковала немного в первый год, но поверь, оставалось еще достаточно.

Кевин взял ее за руку и потащил на тротуар.

— Что же случилось?

— Тебе что, делать больше нечего, кроме как привязываться ко мне?

— И все же? Неудачные инвестиции? Вложила все, что имела, в ферму по производству вегетарианского крокодильего мяса?

— Сейчас умру от смеха.

— Появилась на бирже в розовых шлепанцах с кроличьими ушами?

— Нет! — прошипела Молли, останавливаясь перед пляжным магазинчиком. — Поставила все свои денежки на последнюю игру «Старз», а какой-то кретин продул ее, врезавшись в линию обороны.

— Удар ниже пояса.

Молли перевела дыхание.

— Вообще-то несколько лет назад я все отдала, но ни о чем не жалею.

Кевин удивленно приоткрыл рот, но тут же рассмеялся:

— Вот так — взяла и отдала?

— У тебя неприятности со слухом?

— Да нет, просто очень уж… лучше скажи правду.

Молли смерила его уничтожающим взглядом и вошла в магазин.

— Надо же! Видно, ты так и сделала, — поразился он, догоняя ее. — И сколько там было?

— Значительно больше, чем на твоем счете, сынок, так что не возникай.

— Ну же, — подначивал он, ухмыляясь, — мне-то ты можешь сказать.

Молли направилась к полкам с обувью, но тут же пожалела об этом: одни пластиковые шлепки всех цветов радуги.

— Больше трех миллионов?

Молли, проигнорировав вопрос, потянулась к самым простым: омерзительной безвкусице с серебряными блестками, вклеенными в ремешки.

— Меньше трех?

— Какое тебе дело? Убирайся, не приставай.

— Если скажешь, я поведу тебя в бутик и ты сможешь расплатиться за все покупки моей кредиткой.

— Заметано.

Она отшвырнула шлепки с серебряными блестками и двинулась к двери. Кевин забежал вперед и почтительно пропустил ее на улицу.

— Неужели не хочешь поупираться немного, хотя бы для приличия, чтобы не ранить свою гордость и ублажить самолюбие?