Двести лет вместе. Часть вторая

«Галутные» евреи зачастую вызывают резкую критику со стороны израильтян. Через 30 и 40 лет после создания государства Израиль раздавались оттуда насмешливые, а то и сердитые к диаспоре вопросы: «А что же будет с нынешними евреями? Скорее всего, они навсегда останутся на своей настоящей исторической родине – в галуте»^[1543]. – «Евреи Алжира предпочли Францию Израилю, а затем и евреи Ирана, оставившие страну Хомейни, опять же обошли в своей массе Израиль»; «снимаясь со своих мест, они ищут страны с более высоким уровнем жизни и цивилизации. Любовь к Сиону сама по себе недостаточна»^[1544]. – «Вечный образ классической „нависшей катастрофы“ уже не может привлечь евреев в Израиль»^[1545]. – «Евреи – народ, развращённый безгосударственным, внеисторическим существованием»^[1546]. – «Евреи не выдержали испытания. Они по-прежнему не хотят возвращаться на родину. Они предпочитают сидеть в галуте и жаловаться на антисемитизм всякий раз, как кто-то их критикует… И чтоб никто слова плохого об Израиле не смел сказать, ибо критика Израиля – это „антисемитизм“? Если они так болеют за Израиль, чего же они не приезжают сюда и не живут здесь? Но нет, как раз этого-то они не хотят!»^[1547] – «Большинство евреев мира уже решило: они не хотят быть независимыми… Посмотри на евреев России. Часть из них захотела независимости, остальные хотят продолжать жизнь клеща на теле русской собаки. А если русская собака стала немножко больной, немножко злой, они ищут себе американскую собаку. В конце концов, евреи жили так две тысячи лет»^[1548].

И вот еврей диаспоры «перед лицом израильтянина… нередко комплексует, готов таскать на себе горб непонятной вины… не решаясь разделить с израильтянином его судьбу. Эта недостаточность компенсируется напряжённым поддержанием своего еврейства… нарочитым выпячиванием мелкой еврейской символики»; а при том «еврей диаспоры берёт на себя специфический риск одиночного противостояния антисемитской стихии»; но, «как бы ни повёл себя израильтянин, у диаспоры нет выхода: она тихо станет за его спиной, как нелюбимая, но верная жена»^[1549].

Есть и такой прогноз: «К 2021 году диаспора, по всей видимости, уменьшится ещё на миллион тел и душ». – «Глубинные процессы еврейской истории… делают наиболее вероятным дальнейшее уменьшение численности мирового еврейства и постепенное сосредоточение большинства его уже не в диаспоре, а в Сионе»^[1550].

А может быть, совсем не так? И прав был русский еврей Иосиф Бикерман, уверенно заявлявший, что диаспора неуничтожима: «Я приемлю галут, в котором мы прожили две тысячи лет, где мы только образовали тесное единство и где мы и впредь должны жить и проявлять себя»^[1551]. Может быть, те два голоса, которые, по Гершензону, всегда звучат еврею: смешаться со средой или беречь в себе национальную исключительность, – звучать будут вечно?

Солидный автор-историк заключает (после Второй Мировой войны): «Парадокс в жизни современного еврейства: всё усиливающееся укоренение евреев в жизни других народов не затушёвывает их национального самосознания, а порой даже углубляет его»^[1552].

Вот, в советское, «интернационалистическое» время, свидетельства из разных кругов русских евреев.

«Я всегда очень остро ощущал себя евреем… Вошёл в круги, где еврейский вопрос был основной темой, лет с семнадцати, как только вышел из школьных пелёнок». И отец – «человек с сильными еврейскими настроениями. Совершенно без традиций, не соблюдающий мицвот, не знающий языка – но… всё, что он знает, каким-то образом, внутри него, еврея, подчинено его еврейской самоидентификации»^[1553].

А писатель-одессит Аркадий Львов: «Десятилетним мальчиком я выискивал евреев среди учёных, среди писателей, среди политических деятелей и – юный пионер! – прежде всего, среди членов правительства», и вот Лазарь Каганович был на третьем месте, впереди Ворошилова и Калинина, «и я гордился сталинским наркомом Кагановичем… Я гордился Свердловым, гордился Урицким… гордился Троцким – да, да, Троцким!» Считал, что Остерман [при Петре] был еврей, а когда узнал, что – немец, «было чувство досады, чувство потери», зато «говорил всем с гордостью: Шафиров – еврей»^[1554].

Но и как много было в России евреев таких, кто не боялся «утонуть в громаде ассимилирующего тела»^[1555], кто предался русской стихии, русской культуре самозабвенно:

---

1543 Н. Гутина. Двусмысленная связь // «22», 1981, № 19, с. 125.

1544 С. Цирюльников. Философия еврейской аномалии // ВМ, Нью-Йорк, 1984, № 77, с. 148.

1545 И. Либлер. Израиль – диаспора… // «22», 1995, № 95, с. 165.

1546 З. Бар-Селла. Исламский фундаментализм и еврейское государство // «22», 1988, № 58, с. 184.

1547 А. – Б. Иошуа. Голос писателя // «22», 1982, № 27, с. 158.

1548 Бени Пелед. Соглашение не с тем партнёром // «22», 1983, № 30, с. 125.

1549 Е. Фиштейн. Из галута с любовью // «22», 1985. № 40, с. 115, 116.

1550 Эд. Норден. Пересчитывая евреев // «22», 1991, № 79, с. 120, 130—131.

1551 И.М. Бикерман. К самопознанию еврея, с. 62.

1552 Ш. Эттингер. Новейший период // История еврейского народа / Под ред. Ш. Эттингера. Иерусалим: Гешарим; М.: Мосты культуры, 2001, с. 587.

1553 А. Этерман. Третье поколение: [Интервью] // «22», 1986, № 47, с. 123—124.

1554 А. Львов. Веди за собой отца твоего // ВМ, Нью-Йорк, 1980, № 52, с. 183—184.

1555 Вл. Жаботинский. На ложном пути // Вл. Жаботинский. Фельетоны, с. 251.