Исчезновение слона

— Тебе всегда нравились слоны? То есть не только этот слон? — спросила она.

— Наверное. Думаю, да, — ответил я. — Что-то в этих животных трогает меня. Мне кажется, что всегда так было. Хотя не знаю, почему именно.

— Значит, в тот день ты тоже поднялся на холм и наблюдал за слоном, — сказала она. — Какого, ты сказал, мая?

— Семнадцатого, — повторил я, — семнадцатого мая, после семи вечера. В это время день уже довольно длинный, небо было еще красным от заката. Но в слоновнике уже включили свет.

— Ты не заметил ничего особенного в слоне или смотрителе?

— Можно сказать, что не было ничего особенного, а можно сказать, что и было. Я не могу ничего сказать с уверенностью. Я ведь видел их не прямо перед собой. Вряд ли такому свидетелю, как я, можно доверять.

— Что там было?

Я сделал глоток виски, лед подтаял и стал тонким. Дождь за окном так и не унимался. Не усиливался и не ослабевал. Казалось, он стал неподвижной частью пейзажа, который никогда больше не изменится.

— Ничего там не было, — сказал я. — Слон и смотритель делали все то же, что и всегда, — уборка, кормежка, обычные дружеские вроде как игры. Все то же, что и обычно. Однако мне бросилось в глаза изменение баланса.

— Баланса?

— Баланса их размеров. Соотношения величины тел слона и смотрителя. Мне показалось, что это соотношение немного изменилось. Как будто разница между размерами слона и смотрителя уменьшилась.

Несколько секунд она смотрела в свой бокал с дайкири. Лед растаял, и вода просачивалась сквозь коктейль, словно океанское течение.

— Выходит, что слон уменьшился?

— Или смотритель увеличился, а может, и то и другое произошло одновременно.

— Ты не сообщил об этом полиции?

— Конечно нет, — ответил я. — Полиция бы мне не поверила, а скажи я, что в такой час наблюдал с холма за слоном, меня записали бы в список подозреваемых.

— Но ты уверен, что баланс был не таким, как обычно.

— Вероятно, — сказал я. — Не могу сказать ничего более того. Нет доказательств; я уже несколько раз повторял, что просто заглядывал внутрь через вентиляционное отверстие. Но поскольку я при таких же условиях видел слона и смотрителя больше десятка раз, сложно предположить, что именно в тот раз я просто ошибся. Именно так: сначала я решил, что меня подводит зрение, несколько раз закрывал глаза, тряс головой и смотрел вновь, но ошибки быть не могло — казалось, что слон уменьшается. Мне даже пришло в голову, что город, вероятно, приобрел нового карликового слона. Однако об этом ничего не сообщали, я бы не пропустил новостей о слоне, а значит, не оставалось ничего иного, как поверить, что старый слон, который жил здесь, по какой-то причине стал резко уменьшаться. Внимательно присмотревшись, я обнаружил, что повадки этого маленького слона один в один повторяют повадки старого слона. Когда его мыли, он радостно топал правой ногой по земле и своим тонким хоботом поглаживал смотрителя по спине. Странная картина. Я внимательно наблюдал за ней через вентиляционное отверстие, и мне казалось, что внутри слоновника течет время совершенно иного рода, от него веяло прохладой. Как будто слон и смотритель были рады отдаться этому новому порядку, который начал менять их, а может, частично уже изменил. Думаю, я не наблюдал за слоновником и тридцати минут. Свет в слоновнике погас гораздо раньше обычного, в семь тридцать, и с этого момента все поглотила темнота. Я остался стоять на месте, ожидая, что свет опять включится, однако он больше не включался. Так в последний раз я видел слона.

— То есть ты считаешь, что слон сжался, уменьшился, смог пролезть через прутья забора и сбежал, а может, и вообще исчез? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я. — Я просто пытаюсь как можно точнее вспомнить то, что видел собственными глазами. И почти ничего не думаю о том, что могло случиться дальше. Я увидел слишком сильный образ и, честно сказать, вряд ли способен на то, чтобы анализировать последствия.

На этом мой рассказ о слоне был завершен. Как я и предполагал с самого начала, разговор о слоне оказался особенным, слишком замкнутым на самом себе для беседы молодого мужчины и женщины, которые только что познакомились. Когда я закончил говорить, между нами на некоторое время повисло молчание. На какую тему можно говорить после разговора об исчезновении слона, ни я, ни она не могли придумать. Она водила пальцем по краю бокала, я раз двадцать пять прочитал надпись на подставке под стакан. Не надо было мне все-таки заводить разговор о слоне. Не та это тема, о которой можно откровенно поговорить с любым встречным.