Скай О`Малли

— Никто не будет просить меня в жены, сеньор Найл, — печально сказала она. — Отец давно лишил меня всяких шансов выйти замуж Вчера вечером, когда он говорил о вашей невесте, вы, вероятно, подумали, что он груб. На самом деле ваша история напомнила ему о том, о чем он предпочитал бы забыть.

Шестнадцать лет назад мавританские пираты напали на этот остров, а уезжая отсюда, в качестве одной из пленниц забрали с собой мою мать. Отец страстно ее любил и был в отчаянии. Через шесть недель ему удалось ее выкупить.

Через шесть месяцев родилась я. И хотя мать поклялась перед священником именами всех святых и даже именем Пресвятой Девы Марии, что пираты до нее не дотронулись, отец ей так и не поверил. По мере того, как рос ее живот, он все больше и больше отдалялся от жены. Она обожала его, и это разбило ее сердце. Она прожила ровно столько, чтобы дать мне жизнь, и угасла, как догоревшая свеча.

Все дело в том, что я очень на нее похожа, и в глазах отца постоянно являюсь живым упреком. В свою очередь, он упрекает меня в смерти матери и так открыто выражает сомнение в своем отцовстве, что ни одна приличная семья на Мальорке не захочет породниться со мной.

И все же я его дочь. В этом нет сомнений. Ана, перед тем как стать моей няней, была служанкой матери. Она приехала с ней из Кастилии, где мать вышла замуж за отца, и постоянно была с ней, когда ее похитили пираты. Она клянется, что, кроме мужа, мать не знала ни одного мужчины.

Внезапно Констанца замолчала и вспыхнула. Поняв причину ее смущения, лорд Бурк тихо произнес.

— Не сожалей о своих словах. Такой уж я человек: женщины всегда делились со мной своими горестями. Теперь я понимаю, почему твой отец так разговаривал со мной. Он человек резкий, но хотел сказать мне правду.

Девушка встала у кровати на колени и подняла к лорду Бурку свое личико.

— Извините меня, сеньор Найл Я понимаю, как тяжела для вас потеря невесты, но Богу угодно, чтобы вы жили. Мы оба станем молиться за бессмертную душу Скай, но вы должны обещать мне, что теперь будете бороться за жизнь.

Найл Бурк, тронутый заботой девушки, положил свою громадную ладонь на ее ручонку:

— Хорошо, Констанца, обещаю. Но и ты обещай мне помочь.

Маленькая рука дрожала под его ладонью, краска бросилась девушке в лицо, а ресницы опустились на щеки.

— Если вам угодно, — ответила она, освобождая руку.

За несколько недель он окреп. Лихорадка наконец отступила, проснулся аппетит. Сначала он ходил по комнате, потом наступил день, когда он решился выйти в сад. Этот миг в его теперешней жизни стал самым счастливым Они с Констанцей в сопровождении Аны устроили на траве пикник: маленькие пирожки с мясом, зеленый виноград запивали изысканным розовым вином. Найл рассказывал женщинам, как был мальчишкой и какие шалости вытворял. Впервые он услышал радостный смех Констанцы, когда говорил об особенно забавных юношеских проделках. Он стал спать по ночам: кошмары, в которых он спасал от берберийских пиратов Скай, начали бледнеть.

В столицу Мальорки Пальму вернулся флот О'Малли. Несколько месяцев команда провела в Алжире в поисках госпожи, но моряки вынуждены были уплыть, не получив никаких сведений. Тем не менее дей предоставил клану О'Малли богатые концессии. Обнаружить Скай среди живых не оставалось надежд, и флот вскоре должен был отправиться в Ирландию под предводительством капитана О'Малли, а Найла признали для плавания еще недостаточно окрепшим.

Лорд Бурк доверил Иниса Мак-Гвайру и сел за письмо отцу. Излив свое горе, он завершил его просьбой. «Не заключай для меня никаких брачных контрактов. Вскоре я исполню свой долг перед семьей». Потом со странным чувством утраты он попрощался с Мак-Гвайром и наблюдал с террасы губернаторского сада, как корабли флота О'Малли выходят в открытое море.

Найл редко видел хозяина и был этому рад: холодный испанский дон не доставлял ему удовольствия своей компанией.

В один из дней Констанца предложила ему проехаться верхом, и Найл с восторгом согласился. После обеда он катался на чалом жеребце по полю, усеянному цветущими анемонами. Констанца скакала за ним на маленькой изящной арабской кобыле. Она была искусной наездницей, крепко держалась в седле и твердо сжимала поводья маленькой рукой.

В дневной зной они остановились на лугу над морем, чтобы дать передохнуть лошадям и перекусить. Констанца расстелила на траве белую скатерть и разложила на ней хлеб, мягкий зрелый сыр, персики, груши, белое вино. Найл расседлал лошадей, чтобы они могли свободно пастись. Развесистое дерево укрыло их от солнца, воздух был насыщен запахом дикого тимьяна.