В объятиях ветра

В ее взгляде была тоска, но не та, с которой она оглядывалась на дом, вместе с тоской в ее глазах горело какое-то очарование.

Мэтт не понимал, что вдруг с ним произошло, но он открыл дверь магазина. Над его головой зазвонил колокольчик, сообщающий о том, что кто-то зашел. Запах ткани и тонкий аромат духов, витающий в магазине, разбудили воспоминание о том дне, когда Мэтт, держась за мамину руку, зашел в магазин одежды. Он был очень похож на этот. Тогда мама сказала Мэтту пойти на улицу и поиграть. Но он начал плакать, потому что она исчезла из виду, как это часто случалось, и он боялся, что больше никогда ее не увидит. Часы, которые Мэтт проводил без мамы, казались ему долгими и мучительными. А время, проведенное с ней, текло быстро и редко приносило радость, но по крайней мере, когда кто-то находился рядом, он так не боялся.

В конце концов мама позволила Мэтту зайти в магазин, но сделала она это, только чтобы «он заткнулся», а потом грубо тащила за собой, ругая его.

Мэтт не мог точно вспомнить, что она тогда купила ему. Он помнил лишь лица, фигуры, запахи, звуки и цвета. Все женское. Как и его мать. Незнакомое и по-странному завораживающее. Недосягаемое.

– Мэттью, ничего не трогай.

– Я не буду, мама, обещаю

– Если ты к чему-нибудь прикоснешься, я тотчас же выставлю тебя на улицу, ты понял?

– Да, мама, я понял.

– Что угодно, сэр?

Он оглянулся, услышав приятный женский голос, совсем не похожий на тот грубый, которым разговаривала с ним всегда мать. Мэтт тут же пришел в себя. Владелицей лавки оказалась женщина чуть старше пятидесяти, достаточно привлекательная, стройная и очень опрятная. Она прикрепила иголку с ниткой к кружевному корсажу своего платья, ожидая ответа.

Ее приветливый тон помог ему расслабиться, но все равно Мэтт немного нервничал, потому что ничего не понимал в женской одежде и никогда в своей жизни не покупал ничего для женщины. Если он тратил деньги на женщин, то только когда платил им за то, что они подарили ему одну ночь.

Крепко сжав рукоятку револьвера и опершись на одну ногу, Мэтт указал на платье, висевшее в витрине, надеясь, что его полная некомпетентность в подобных вопросах останется незамечанной.

– Мэм, – сказал он, – меня интересует зеленое платье на витрине. Я хотел купить его для своей жены, если, конечно, оно продается.

Скай нерешительно взглянула на ванну. Она чувствовала себя не очень уютно из-за шума в коридоре. Даже несмотря на то, что вокруг нее четыре стены и дверь, закрытая на замок, отделяющая ее от внешнего мира, у нее было такое ощущение, будто она стоит обнаженная среди улицы. Скай не доверяла замку и боялась, что кто-нибудь зайдет к ней в комнату, либо те мальчишки, которые принесли воду, либо этот противный маленький клерк с поросячьими глазками. А вдруг ворвутся люди, которые хотят убить ее, вдруг они проследили за ней и Мэттом и тоже находятся здесь?

– Все это требует от тебя выдержки, – пробормотала Скай сама себе, погружая в воду сначала кончики пальцев, потом ступню, потом уже залезая в ванну по колено. – Скоро, очень скоро ты вернешься к Эсупу, и все снова будет как прежде.

Через некоторое время Скай стояла в воде обеими ногами. Девушка погрузила свое гибкое тело в воду и сразу же почувствовала, как расслабляются в теплой воде ее мышцы, ноющие после такой долгой прогулки верхом.

Скай улыбнулась , ныряя с головой в теплую воду. Вскоре она забыла обо всем.

Мэтт переложил все коробки, которые нес, в одну руку. Изо всех сил стараясь не уронить их, он начал рыться в кармане в поисках ключа от номера. Мэтт постучал в дверь, но ответа не последовало. Мэтт забеспокоился, подумав, что со Скай что-нибудь случилось, но дверь была заперта изнутри, и Мэтт решил, что девушка просто заснула. Они проделали долгий путь, прежде чем добрались сюда, и ей потребуется много часов сна, чтобы полностью восстановить силы и почувствовать себя отдохнувшей. Мэтт не захотел будить Скай.

Наконец ему удалось повернуть ключ в замке, и, широко распахнув дверь, чтобы внести все покупки, он зашел в комнату. Мэтт нашел Скай спящей, как и предполагал, но она все еще лежала в ванне. На только что вымытых волосах у нее было завязано полотенце, а другое висело у нее на шее, чтобы шея не соприкасалась с твердым краем ванны.

Мэтт осторожно поставил коробки рядом с дверью. Он остановился и любовался ее полной юной грудью, кое-где мокрой. Мэтт был зачарован и ее длинными ногами, коленями, выставленными из воды. Ее персиковая кожа, соблазнительная, как золотистый мед, жаждала прикосновений.