75  

Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том V (со слов Франсиса Разорбака)

46. ЗАКРЫТЬ ГЛАЗА

Шум крыльев, шипение змей, шелест ткани. В дыму и тумане трудно понять, откуда приближается опасность, но мы чувствуем, что она уже близко.

– Закройте глаза, это Медуза! – кричу я, крепко зажмуриваясь.

– Давайте возьмемся за руки и замрем! – добавляет Рауль.

Мы ищем друг друга на ощупь. Соприкасаемся руками, хватаемся друг за друга. Закрыв глаза, встаем в круг. Слева от меня Мата Хари, справа Рауль. Шум крыльев приближается. Я чувствую, как Мата Хари вцепилась в мою руку.

Мы ощущаем чье-то присутствие. Что-то летит, садится на землю, идет, царапая когтями землю.

Ожидание.

Она здесь, я точно знаю. Совсем близко. От нее исходит зловоние. Если это та самая Медуза, о которой Эдмонд Уэллс писал в своей «Энциклопедии», то Афина далеко зашла в своей мести.

– Вы!.. – произносит горгона замогильным, гулким голосом, словно ее горло забито камнями.

– Вы!.. – повторяет она с отвращением. – Постоянно суетитесь!.. Мечетесь повсюду, размахиваете руками. Ваши рты открываются и закрываются, и оттуда постоянно слышен шум. Вы все время шевелите пальцами, руками и ногами.

Время от времени ее голос превращается в шипение, которому тут же начинают вторить змеи, шевелящиеся у нее на голове. Эдмонд Уэллс как-то сказал мне: «Все злодеи из греческих легенд: Минотавр, Медуза, Циклоп – не что иное, как образы храбрецов, чья единственная вина была в том, что они позволили грекам победить себя и умерли. Они не могут опровергнуть клевету, возведенную на них официальными историками». Согласно легенде, Персей отрубил Медузе голову. Значит, она снова выросла, или легенда врет.

– Может, попытаемся отступить и вернемся обратно? – предлагает Густав Эйфель.

– Да-да, с закрытыми глазами, и свалимся в пропасть с кипящей лавой, – отвечает Рауль.

– Что же тогда делать? – снова спрашивает Эйфель.

– Пока стоим неподвижно с закрытыми глазами, – говорю я.

Медуза обошла нашу группу и движется ко мне. Я чувствую, что ее лицо приблизилось к моему.

– Ага!.. Неужели мне попались разумные человеческие существа? – насмешливо говорит она. – Люди, размышляющие, прежде чем что-либо предпринять? Выбирающие из двух казней ту, которая кажется менее мучительной? Потому что я предложу вам выбор: сгореть в лаве или превратиться в камень. Хотя, если хорошенько подумать… даже если сгоришь в лаве, все равно станешь камнем.

Она разражается странным смехом. Это нечто среднее между карканьем и ревом кабана. Друзья так стискивают мои руки, что, кажется, вот-вот сломают. Мы дрожим от напряжения.

– Раньше я удивлялась своей способности обращать в камень тех, кто осмеливался посмотреть на меня. А потом привыкла. Если уж говорить начистоту, мне это даже нравится. Мне всегда нравилась скульптура.

Кажется, горгона подошла теперь к Камилле Клодель. Я слышу, как бурно дышит Камилла. Я догадываюсь, что Медуза гладит ее волосы.

– Сначала я хотела высечь из камня куст. Я выбрала себе модель – настоящий, живой куст. Но ветер постоянно шевелил его листву. Это очень раздражало. Очень.

Она идет дальше, подходит к Жану де Лафонтену, автору басни «Дуб и тростник».

– Тогда я срубила его и поставила в закрытое помещение, подальше от сквозняков. И он больше не шевелился.

Теперь она стоит перед Жоржем Мельесом.

– Потом я решила сделать скульптурное изображение рыб. Я достала аквариум. Но его обитатели так и сновали в воде – туда-сюда, вверх-вниз. Тогда я заморозила воду, и они наконец остановились.

Она касается Маты Хари.

– Я решила вырезать из камня собаку. Она тоже все время вертелась. Лизала мне руку. Ела. Она двигалась даже во сне. И я сделала из нее чучело.

Горгона возвращается к Камилле Клодель.

– Благодаря Афине все проблемы в прошлом. Не нужно ни замораживать, ни набивать чучела – я просто превращаю в камень. Мне удаются любые произведения искусства, я без труда работаю с самой великолепной моделью – человеком.

Мы едва осмеливаемся дышать. Горгона продолжает:

– Я часто развлекалась на вашей «Земле-1». Освоив отдельные фигуры, я стала ваять целые толпы. Никто прежде не решался замахнуться на это. Я была в Содоме и Гоморре, я превратила жену Лота Юдифь в соляной столп. А ведь ее предупреждали: с ней случится несчастье, если она обернется, покидая город. Она обернулась и увидела меня.

  75  
×
×