Маскарад

— Леди... — произнес он и поклонился.

Мими самодовольно улыбнулась.

— Мы как раз говорили о вас.

— Надеюсь, только хорошее? — спросил Кингсли, глядя в упор на Блисс.

— Это моя подруга, Блисс. Ее отец — сенатор, — произнесла Мими, слегка подтолкнув Блисс локтем.

— Я знаю, — отозвался Кингсли, и его улыбка сделалась еще шире.

Блисс стоило немалых усилий сохранить самообладание. Когда Кингсли так смотрел на нее, у нее возникало ощущение, словно она стоит раздетая.

Прозвенел второй звонок, означавший, что до начала следующего урока осталось пять минут.

— Надо идти. Корган уже старый, но способен вести себя как полный придурок, — сказала Мими и двинулась к лестнице.

— Ну так просто заставьте его заткнуться, — посоветовал Кингсли. — Вы что, еще не умеете этого?

— Вы о чем? — спросила Блисс.

Мими нервно рассмеялась.

— Он имеет в виду — использовать против преподавателей контроль. Ну, в смысле — контроль над сознанием. Кингсли, шутник, ты же знаешь, что нам не положено этого делать. Это против кодекса. Если стражи об этом узнают...

Подросткам Голубой крови строго-настрого запрещалось использовать свои силы или демонстрировать свои сверхъестественные способности, пока они не становились полностью взрослыми. Но и даже тогда кодекс вампиров утверждал совершенно однозначно: люди — не игрушки. К ним следует относиться с уважением. Обязанность Голубой крови — нести в мир покой, красоту и свет, а не употреблять свои превосходящие силы, чтобы подавлять и править.

— Стражи-шмажи, — шутливо произнес Кингсли, небрежно отмахнувшись от возражения. — Ни о чем они не узнают. Или вы до сих пор верите, что они способны читать ваши мысли? — поддразнил он девушек.

— Шутник! Поговорим попозже, — заявила Мими и двинулась прочь.

— Мне тоже надо идти, — нервно произнесла Блисс.

— Подожди.

Блисс приподняла бровь.

— Ты меня избегаешь, — напрямик, без обиняков заявил Кингсли.

Это не было обвинением — просто констатация факта. Он переложил под другую руку книгу, и Блисс мимоходом взглянула на нее. Книга не была похожа на учебник. Она скорее походила на старинные книги, выдаваемые только в читальном зале в Хранилище, которые Оливер брал, когда они выясняли, что такое Кроатан.

— О чем ты? Мы с тобой первый раз встретились.

— Ты что, уже забыла? — спросил Кингсли.

— Что забыла?

Кингсли оглядел девушку с ног до головы, от новых балеток «Хлое» до мелированных волос.

— Мне нравится то твое зеленое платье. И ожерелье тоже, конечно же. Отличное дополнение. Но пожалуй, ты мне больше нравишься промокшей до нитки. Беспомощной.

— Так это ты был тот парень в парке! — ахнула Блисс.

Значит, ее спас Кингсли, не Дилан. Кингсли? Но как? Означает ли это, с болью в сердце подумала девушка, что Дилан действительно мертв?

— Из тебя получилась прелестная Леди озера, — сказал Кингсли.

Мысли Блисс лихорадочно заметались. Так значит, на вечеринке после бала она танцевала с Кингсли. Это он был тем парнем в маске Пьеро.

— Что сталось с Диланом? — прошептала Блисс, и в сердце ее закрался страх.

Она была так уверена, что Дилан жив! Но если это не он спас ее из озера и не он танцевал с ней на вечеринке... значит, следует посмотреть правде в глаза. Она цепляется за грезы. Он ушел навеки и более не вернется.

— Кто такой Дилан?

— Не важно, — отозвалась Блисс, пытаясь приспособиться к этой новой реальности и осознать новые сведения. — А тогда что ты имел в виду на вечеринке, когда сказал, что не мог уйти надолго. Мы... мы знакомы? — спросила девушка.

Кингсли на миг сделался серьезен.

— А! Извини. Вы здесь несколько тормозите? Ты еще не узнала меня? Мне правда очень жаль. Я думал, ты меня узнала, когда мы танцевали. Но я ошибался.

— Кто ты? — спросила Блисс.

Кингсли склонился к уху девушки и, касаясь его губами, прошептал:

— Я такой же, как ты.

Раздался последний звонок. Кингсли повел бровями и улыбнулся.

— До встречи, Блисс.

Блисс тяжело оперлась о стену; у нее дрожали колени, а сердце бешено колотилось в груди. Он стоял так близко к ней, что девушка до сих пор чувствовала его дыхание на своей щеке. Кто же он на самом деле? Что он имел в виду? И узнает ли она хоть когда-нибудь, что же на самом деле произошло с Диланом?

ГЛАВА 20

В пятницу утром Шайлер спустилась к завтраку и сразу же осознала, что в гостиной что-то изменилось. В ней стало светло. Комната была залита солнцем, просто-таки купалась в нем. С мебели исчезли чехлы, а потоки солнечного света, врывающиеся сквозь окна, слепили глаза.