Маскарад

— Кто такая Мэгги Стэнфорд?

— Девушка Голубой крови. Она исчезла. Мы понятия не имели, что ее принудительно поместили в психиатрическую лечебницу. Врачи Красной крови решили, что у нее психическое заболевание, но на самом деле это были свидетельства искажения под воздействием Серебряной крови. Она стала жертвой.

Лоуренс постучал по бумагам сигарой.

— После того как Мэгги так и не нашли, мы с Корделией поняли, что за этим стоит Серебряная кровь. Но нам не удалось это доказать. Тогда мы решили разъехаться, чтобы я мог продолжать расследование, а Комитет не знал об этом. Присцилла говорила мне, что она обнаружила в архивах нечто такое, что прольет свет на их действия, но я просмотрел эту папку. Здесь нет ничего такого, что я не видел бы ранее.

— А что происходило после случая с Мэгги? — спросила Шайлер, отметив про себя, какой красивой выглядела юная дебютантка на фотографии.

— Ничего. Серебряная кровь вновь отступила в тень. И так продолжалось до прошлого года, до того момента, когда была убита Эгги Карондоле. А после Эгги уже четыре юных представителя Голубой крови были убиты в начале периода трансформации. Четыре. Столько жертв не бывало со времен Роанока. Это означает, что они сделались сильнее и увереннее в себе. Однако же самое тревожное во всем этом — смерть Присциллы. Раз они одолели вампира в расцвете сил, значит, их мощь возросла. Они становятся более агрессивными. Комитет должен осознать опасность. Мы не можем больше сидеть и дожидаться, пока Князь Серебряной крови двинет на нас свои силы и перебьет по одному.

— Ты вправду думаешь, что Люцифер вернулся? — спросила Шайлер.

Несколько долгих мгновений Лоуренс молчал. Его сигара разгорелась; столбик пепла на ее конце делался все длиннее и длиннее, пока, в конце концов, не упал, опалив обюссонский ковер и оставив небольшую дырочку.

— А, черт! — ругнулся Лоуренс. — Корделия никогда мне этого не простит. Она не разрешала мне курить в доме.

— Дедушка, ты не ответил на мой вопрос, — резко произнесла Шайлер.

— Возможно, на него не нужно отвечать, — нервно произнес Оливер.

От этих разговоров про Серебряную кровь и Люцифера его начинало мутить. Возможно, не стоило ему пить столько горячего шоколада или съедать пятую булочку.

— Только самый могущественный из Серебряной крови мог произвести обширные разрушения в таком защищенном месте, — вымолвил, в конце концов, Лоуренс.

— Защищенном?

— Хранилище истории — одна из самых надежных наших цитаделей. Она окружена заклинаниями, защищающими от вторжения, не пропускающими мерзость. И то, что эти заклинания не сработали, — зловещий сигнал для всех нас.

— Что ты собираешься делать? — спросила Шайлер.

— Единственное, что я могу сделать, — призвать к открытому голосованию. Пора выбрать другого Региса вместо Михаила.

ГЛАВА 39

Они спорили о ней. Сквозь туман, порожденный морфием, Блисс слышала, как отец и Чарльз Форс спорят о ней за дверью больничной палаты. Что случилось?

Блисс смутно помнила черный с фиолетовым отливом огонь, от которого всю библиотеку затянуло густым, непроглядным дымом, и она знала, что с ней произошло нечто плохое. У нее была перевязана шея. Ее укусили? Серебряная кровь? От этой мысли ее лоб покрылся испариной. Если на нее напала мерзость, почему она еще жива?

Блисс попыталась поднести руки к шее, потрогать рану, но те не подчинялись. Девушка запаниковала, но потом сообразила, что руки у нее привязаны к столбикам кровати. Почему?

Палата была роскошной, словно гостиничный номер люкс, с современной белой пластиковой мебелью; эта мебель была хорошо знакома Блисс. Она находилась в клинике доктора Пат, больнице для Голубой крови. Девушка изо всех сил напрягла сверхчувствительный слух и сосредоточилась на том, о чем шепотом спорили в коридоре отец и Чарльз Форс.

— Она не была извращена, Чарльз, ты знаешь признаки не хуже моего, ты видел ее шею! Для этого прошло недостаточно времени, — произнес ее отец.

— Я все понимаю, Форсайт, действительно понимаю, но ты же знаешь, как это выглядит. Я не могу допустить, чтобы Лоуренс из-за этого взял меня за глотку. Ей придется пройти проверку, так же как и всем, кто там присутствовал во время произошедшего.

— Она — жертва! Это возмутительно! Я тебе не позволю!

— У тебя нет выбора, — произнес Чарльз тоном, не допускающим возражений. — Я понимаю, насколько это тебя беспокоит, но, как сказал ты сам, она, похоже, в безопасности.