Устрицы под дождем

– Я попросила тебя молчать… ради этого человека. Он… отец моего ребенка. И у него больше никого нет. И если что-то случится… – Ирина запнулась, отвернула голову. Марусе показалось, что она готова заплакать. – На, возьми деньги на дорогу.

– Я поняла. Я буду молчать. Не волнуйтесь. Пожалуйста.

Ирина кивнула, все так же глядя в пол. Открыла дверь в комнату Пети.

– Иди, – прошептала она. – Охрана предупреждена.

Маруся дождалась, пока дверь за Ириной закроется.

Пошла, стараясь не бежать к выходу. Хотела попрощаться с медсестрой, не стала, чтобы не сглазить.

Немного медленней, высоко подняв голову, прошла мимо охраны.

Прошла.

Бегом бросилась на улицу. Распахнула дверь.

Свобода.

Она бежала по парку не потому даже, что ей казалось, что за ней могут погнаться.

Просто ей нравилось бежать. Изо всех сил. Навстречу солнцу. И даже не щуриться. И ей нравилось чувствовать себя. Такой сильной, быстрой и молодой.

Взмахнув рукой, она остановила такси и, развалившись на заднем сиденье, поехала домой.

За окном мелькали люди, дома, и это был ее город. Он существовал для нее и ради нее. И она принимала его таким, каким он был.

29

– Голодаем? – спросила Ангелина Петровна у своего нового пациента. Он положил голые, в кудрявых черных волосах ноги на стол и размахивал плакатиком «Я умираю с голода».

– Голодаем. Уже так оголодали, что в глазах темно и состояние предобморочное.

Молодой человек встал. Причем его шорты чуть не свалились на пол. Но в последнюю секунду чудом задержались на бедрах. Он демонстративно качнулся и, якобы обессилев, сел обратно.

– А на вас еще никто в суд не подавал? – спросил он.

Ангелина Петровна молча развернулась и пошла наверх, на второй этаж.

Достала ключик, вставила его в замок. Ключ не проворачивался. Толкнула дверь своего кабинета. Расплылась в улыбке.

Аркаша сидел на ее рабочем столе, болтая ногой.

– Аркаша! – воскликнула Ангелина Петровна. – Ты всегда так неожиданно появляешься! Мы же договорились встретиться на мероприятии?

– Я решил за тобой заехать. – Аркаша широко развел руками. – Не надо было?

– Конечно, надо. – Она обняла его и рассмеялась. – Какой ты красивый сегодня!

– А ты всегда красивая!

– Спасибо, котенок.

– Р-р-р.

– Ой, ой, ой – тигренок! Только знаешь что?

– Что?

– Я ведь просила тебя закрывать дверь, когда ты сюда приезжаешь. Это все-таки больница, мало ли что…

– Поехали? Ворчунья!

– Поехали. А чего это ты такой веселый?

– Так… Есть повод.

– Правда? Расскажи!

– Моя диссертация… она уже почти закончена…

– А! А! – закричала Ангелина Петровна, как девочка, которая взлетела вверх на качелях. – Умничка ты мой!

Аркаша гордо задрал голову.

– Ну, ладно, поехали! – сказал он, изо всех сил стараясь скрыть свой довольный вид.

На это мероприятие их позвал Иринин давнишний друг. Отказать было невозможно.

Он был хозяином огромного выставочного павильона и периодически устраивал разного рода креативные экспозиции, которые бы привлекли внимание и посетителей, и журналистов.

В этот раз выставка называлась «Пионерия семидесятых». Все известные люди, актеры, певцы, политики, бизнесмены, каждый, кто чего-то добился в жизни и его лицо знала страна, принесли свои детские фотографии. В пионерских галстуках.

Было очень смешно узнавать в лохматых и конопатых рожицах политическую и творческую элиту страны. Выставка привлекла к себе очень много людей. Журналисты практически из всех изданий сновали между стендами, пытаясь сфотографировать оригинал рядом со своим экспонатом.

Фотография юной Ангелины Петровны тоже была. Хоть Ангелина Петровна и не была звездой в общественном понимании этого слова. Но очень уж была фотография забавной. Мятый красный галстук, две короткие косички и лукавое лицо, готовое прыснуть от смеха прямо сейчас.

Организаторы выставки тоже ходили в пионерских галстуках, били в барабаны, играли в горн.

Ангелина Петровна скользила взглядом по фотографиям и думала об их с Аркашей уговоре. Давно, два года назад. Когда они поняли, что любят друг друга. Аркаша тогда сказал, что очень бы хотел, чтобы Ангел стала его женой. Очень бы.