Устрицы под дождем

Оля молчала.

Тот, кто держал фотографию, качнул ее из стороны в сторону перед Олиным лицом, словно привлекая ее внимание.

– Вы узнаёте его? – спросил он.

На фотографии Дедушка был совсем молодым. Она его таким не помнила. Или даже не знала. У него были длинные волосы и наглые глаза. Он всегда говорил, что девушкам его глаза больше всего нравятся.

– А… что ему будет? – прошептала Оля. Хотела задать этот вопрос запросто, но у нее не получилось. Голос унизительно дрожал.

– Суд решит. Это он? – Фотография снова заплясала в его руках.

Это он, Оля? Это Дедушка? – мягко спросил Константин Сергеевич и подошел к ней. – Ты ведь его узнала? Тебе не надо бояться. Просто скажи.

Оля опустила глаза и отрицательно качнула головой. Потом еще раз. И еще. Часто-часто, много-много раз.

– Оля! – Константин Сергеевич положил руку ей на плечо. – Ты не одна. Мы с тобой. Ты узнала его?

– Нет, – прошептала Оля. Подняла глаза. Медленно обвела взглядом окруживших ее мужчин. И повторила, громко и твердо: – Нет.

Тот, кто сидел, переглянулся с тем, кто стоял. С Константином Сергеевичем.

Константин Сергеевич развел руками.

– Мы все поняли, – сказал мужчина с колючими усами. – Официального признания нам пока не надо.

– Я хочу спать, – сказала Оля. Они вышли, прикрыв за собой дверь.

Оля легла в кровать, закрылась с головой одеялом. Она только что видела Дедушку.

Что они с ним сделают?

Дедушке не может быть плохо. Он так устроен. Бывают такие люди, которым не может быть плохо. Но другим же может?

Было же плохо ей?

Почему она не призналась, что узнала его?

Они бы его поймали. Посадили в тюрьму. Его бы там били и не давали есть.

Она бы приходила к нему в том платье из магазина и говорила: «Не плачь! Не смей у меня тут плакать! Улыбайся!»

И он бы валялся перед ней на грязном полу и улыбался, а она бы стояла и смотрела. И плакала.

Оля сама не заметила, как стала плакать. Беззвучно, без всхлипываний, но очень горько. Мокрыми были ее лицо и руки. Мокрой была простыня и одеяло, которым она укрывалась.

Ей так нравилось плакать.

Смотреть, как слезинки скатываются на руку и смешиваются с другими такими же, образуя лужицу.

Надо встать.

Выбежать в коридор, закричать: «Постойте! Я обманула вас! Я узнала его!»

Пусть они его арестуют.

Надо встать. Пока они еще здесь.

Оля сама не заметила, как заснула. Но даже во сне слезы еще долго текли по ее лицу, и их никто не вытирал рукой. Потому что они никому не мешали.

36

В «Costes» Аркаши не оказалось.

Ангелина Петровна поехала в «Георг V», протянула паспорт портье. Глупая затея – как найти человека в большом городе, если он не хочет, чтобы его нашли.

На всякий случай, без всякой надежды, Ангелина Петровна спросила про Аркашу.

Да, остановился. С сегодняшнего дня.

Не могу сказать, возможно, в номере. Мадам желает, чтобы я позвонил?

Нет. Нет. Спасибо. Я свяжусь с ним сама.

Как все легко и просто. Так и должно быть.

Легко и просто.

Рядом с нами люди постоянно сходят с ума, болеют и умирают в таких муках, что описания Гомера просто комиксы по сравнению с одной лишь историей болезни умершего от рака человека.

Нас предают друзья. Нас забывают дети. Наши родители начинают ходить под себя или нам в руки. Самолеты, на которых мы летаем, разбиваются об землю, а наши машины врезаются друг в друга, разрезая нас пополам и выворачивая суставы.

И при этом мы думаем, что ничего не знаем про ад.

Потому что, эволюционируя, мы научились забывать. Никакие не орудия производства сделали человека человеком. А его способность относиться ко всему легко и просто.

Действительно, что сложного в том, чтобы посередине дня сорваться с работы, отменив все важные встречи и не доделав начатые дела; примчаться по московским пробкам в аэропорт вовремя; купить билет в Париж бизнес-классом, хотя на эти деньги можно было вывезти в Анапу на месяц целую группу детского садика; прилететь в Париж, даже не отравившись предложенным в самолете ужином; объехать всего пару гостиниц и в одной из них обнаружить своего возлюбленного.

Ангелина Петровна постучала в его дверь синхронно с ударами своего сердца.

Вспомнились дурацкие фильмы, где героини в таких же ситуациях бодро представляются горничными.