Красное колесо. Узлы V - XX. На обрыве повествования

И в партии с-д и в партии с-р раскол: чего хотеть и добиваться от Демократического Совещания. Чхеидзе, Церетели, Гоц и Дан уже получили ярлык „перебежчиков революции”. – ЦИК запретил пополнять ВП до ДС. Остановили назначение минъюста. Министр торг.-пром. Прокопович: ВП стоит на краю гибели. Министр исповеданий Карташев выходит из ВП „ввиду ясно определившегося засилия социалистов над правительством”. – Партия эсеров требует объяснений Керенского о его участии в корниловском заговоре. – Киевский СРД и комитет ЮЗФ отказываются выдать арестованную группу Деникина-Маркова на общий суд с Корниловым, комиссар ЮЗФ Иорданский разжигает солдатские страсти: смертная казнь им на месте!

На Донском Войсковом Круге Скобелев вынужден отвечать на вопросы. Откуда ВП имело сведения о „мятеже” Каледина? – из газет. Почему ж так уверенно решили? – не знаю, не помню. Как же могли издать приказ об аресте? – ВП суверенно и может арестовать кого угодно. Каледин Кругу: „Теперь вы видите, каково правительство и чего может ждать от него Россия и Дон.” Круг: „Правь нами, атаман, ты ни в чем не виновен!” Постановление Круга: „Дело Каледина – плод расстроенного воображения трусов.” М. Богаевский: В корниловском деле народ почуял скрываемую правду, Корнилов искал пути спасения родины.

Викжель грозит всеобщей забастовкой, если не будет добавлено к зарплате 5 млрд. руб. – На петроградских заводах: Запрет проводить заводские собрания в рабочее время – это провокация! (Не работают и 8 часов, опаздывают, уходят раньше.) – Во множестве мест страны „комитеты по борьбе с контрреволюцией”, возникшие в корниловские дни, теперь отказываются прекратить свою деятельность; „Контрреволюция” трактуется неограниченно. – В Воронеже, Гомеле Советы возглавлены большевиками. В Ташкенте СРСД сместил командующего ВО и взял всю власть. – В Киевском университете студенты уволили ректора. Солдаты громят и грабят ст. Киев-товарная.

Во всей Армии травля офицеров, уже не доверяют никому из них: „корниловцы”; комитетами правят большевики. Корниловские меры отброшены, армия снова катится в хаос. Убийцы на „Петропавловске” и в Выборге так и не арестованы. Ликвидируются все отделения Союза офицеров в дивизиях и полках. В Черноморском флоте судовые комитеты накладывают дисциплинарные взыскания на офицеров. ЦК Черноморского флота требует передачи всей власти Советам. – Резолюция Центробалта: Немедленное перемирие на всех фронтах и передача всей власти Советам. – Новое наступление немцев на Двине, занятие якобштадтского плацдарма.

Слух, что Ленин вернулся в Петроград. – На петроградском Совете. Каменев: Виновата сама революционная демократия, что доверила власть нынешнему ВП; есть ли гарантия, что не будет завтра Пальчинского? Керенский замешан в авантюре Корнилова; спасение в том, чтобы вся власть принадлежала нам. Троцкий (под бурные аплодисменты): Мы всегда были с народом и в народе. Кончить эту войну, она несовместима с русской революцией! употребить все силы на борьбу с английскими и французскими империалистами. Наряду с самосудами осудить также политику ВП. (Резолюция принимается.) Делегатами на ДС от петроградского Совета выдвигаются также Ленин и Зиновьев. – Штабы красной гвардии созданы во всех районах столицы. Переговоры с тульскими и сормовскими заводами о поставках оружия. Начать! строевые занятия красногвардейцев. – „День”: Мы не должны отдать страну политическим акробатам большевизма. „Новая жизнь”: Советы должны стать осью Демократического Конвента!

В ночь на 12 сентября корниловская группа узников перевезена из Могилева в Быхов. – Интервью ген. Алексеева: Нравственно не мог остаться в Ставке при теперешней обстановке. Корнилов заранее трактуется как мятежник и ему готовят военно-революционный суд, а его движение идейное и опирается на широкие массы населения; Корнилов видел, что Россия гибнет от безвластия, и требовал твердой власти вовсе не для себя. У России теперь больше нет Армии, и мы не можем противодействовать новому немецкому удару; наши офицеры-мученики умирают в истязаниях от солдат. – В тот же день Алексеев пишет письмо Милюкову: Общественная совесть спит, а частная печать эту совесть не будит, молчит. (Сама напугана и затравлена.) Неужели не время громко вопиять, в чем заключается дело Корнилова? теперь их кучка подлежит самому примитивному из судов, военно-революционному; в этой быстроте суда и в этих могилах должна быть скрыта вся истина, действительные цели движения и бесспорное участие Керенского и членов правительства; невидимые участники отстранились ото всего и отдали 30 человек на позор, суд и казнь; покинутые всеми, они должны заплатить за гибнущую родину. Суд должен быть обычный, с участием сторон и широтой расследования; честная печать должна немедленно энергично разъяснить дело. (Милюков не предпринял ничего.) – Некрасов дает печати гаденькое объяснение: как Корнилов давно готовил заговор, а В. Львов помог спасти революцию.