Филиппа

Еще бы! Все они будут в одном и том же месте, в одно и то же время. Слишком удачное стечение обстоятельств, чтобы так просто его упустить, приятели! Больше такого никогда не подвернется. Избавившись от проклятого англичанишки, который всем надоел своими притязаниями на Францию, мы заявим права на Англию. Уберем выскочку Тюдора, его благочестивую жену-испанку и жирного кардинала, что позволит нашему королю взять опеку над принцессой Марией, уже помолвленной с дофином, после чего захватим под шумок Англию, что проще простого в том хаосе, который последует за всеми этими смертями.

— А император не будет возражать? — спросил второй. — Что ни говори, а английская королева — его тетка, и родство у испанцев ценится куда как высоко. Уверены, что нас наградят? А если попросту повесят?

— Разумеется, император обозлится, дурень ты этакий! Но у нас свои люди в Англии, которые в два счета похитят принцессу и переправят во Францию. Наш король сначала рассердится, но, когда поймет свою выгоду, все простит. И не забывай, что вдовствующая королева нас защитит, ведь мы ее слуги, не так ли? Как только король Франциск заполучит принцессу, немедленно отпразднуют свадьбу, и даже император не посмеет спорить с церковью. Угроза, которую всегда представляли для нас англичане, будет устранена, и Франция станет править Англией. А уж благородные семейства мигом придут в себя, что, впрочем, вполне естественно. Своя рубашка ближе к телу!

— Значит, сигналом станет королевская саламандра?

— Точно.

Ветер постепенно улегся, а вместе с ним и пыль. Прятаться было негде и некогда. Филиппа скрипнула зубами.

— Дорогу! — взвизгнула она, шагнув вперед, туда, где уже вполне можно было различить мужские силуэты. — Дорогу, грязные твари! Дорогу графине Уиттон! Пропустите!

— Какого черта… — начал один из них, по виду настоящий громила, загородив проход.

— Убирайся прочь, французский бабуин! — выругалась Филиппа по-английски с самым надменным видом, презрительно озирая мужчин.

— Она слышала нас? — спросил второй.

— Говорят же вам, проваливайте! — дерзко бросила Филиппа, толкнув в грудь стоящего перед ней француза.

— И давно вы тут находитесь, мадам? — спросил он, хватая ее за руку. — Говорите!

— Да как ты смеешь дотрагиваться до меня, мужлан ты этакий? — возмущенно завопила Филиппа. — Немедленно отпусти! Я велю выдрать тебя плетью!

Сердце ее бешено колотилось. Сможет ли она улизнуть от них? Убедить, что не понимает ни их, ни их языка? Она изо всех сил пнула ногой своего оскорбителя. Тот мгновенно выпустил ее и отскочил, ругаясь и потирая коленку.

— Она лягнула меня, — растерянно пожаловался он покатывавшимся со смеху приятелям.

— Мадам, — осведомился третий, — parlez-vous francais?^[3]

— Что? — переспросила Филиппа. — Что ты сказал? Почему здесь никто не понимает английский? Проклятые французские разбойники! Немедленно дайте пройти! Я прикажу вас арестовать! Помогите! Помогите! Воры! Разбойники! На меня напали!!!

Мужчины в ужасе переглянулись.

— Она не знает французского, — пробормотал один из них. — Значит, ничего не поняла, а на ее вопли сбегутся те, кто не должен видеть нас вместе. Отпусти ее, Пьер, пока она не накличет на нашу голову рыцарей. И взгляни на ее туалет! Это знатная дама.

— По-моему, лучше всего удавить суку и покончить с этим! — прорычал громила. — Я думал, все эти придворные дамы говорят по-французски, но что взять с англичанок! Пойдем, Мишель!

Он отступил, и Филиппа, подобрав юбки, бросилась бежать. К счастью, ристалище оказалось совсем близко, и там еще толпились зеваки. Филиппа лихорадочно оглядывалась, выискивая знакомых, и удивленно вскрикнула, когда кто-то уверенно взял ее под руку. Развернувшись, она оказалась лицом к лицу с мужем. Лицо Криспина было мрачнее тучи.

— Где вы были, мадам? — угрюмо осведомился он. — И что делали?

Она никак не могла разгадать, что кроется в его взгляде. Гнев или тревога?

— Заговор, милорд, — возбужденно прошептала она. — С целью убить короля.

Какого короля? — рявкнул он, мгновенно насторожившись.

— Нашего, разумеется, — прошипела Филиппа. — Думаешь, я дам хоть медяк за французского? Они хотят убить Генриха!

— Когда?

— Не знаю.

— Где?

— Не знаю.

— Кто убийцы? — раздраженно процедил он.

— Не знаю.

— Кровь Христова, женщина! — зарычал он, вызвав недоуменные взгляды окружающих. Заметив это, он сразу сбавил тон: — Заговор против короля, а ты не знаешь, ни кто, ни где, ни когда, ни почему. Может, ты рехнулась, Филиппа? Неужели жара, пыль и чертова Франция так на тебя подействовали?

---

3 Вы говорите по-французски? (фр.)