Революция муравьев

Ей и ее друзьям книга уже была не нужна. Все восемь носили ее содержание в себе. Они даже написали продолжение. Когда учитель выполнил свой долг, он должен уйти, пусть он и был просто книгой.

Перед тем, как закрыть чемоданчик, Жюли перечитала конец третьего тома, завершающую страницу. Нервная рука Эдмонда Уэллса дрожала, дописывая последние предложения.

Это конец. И в то же время начало. Теперь вы можете совершать революцию. Или эволюцию. Вы должны преисполниться амбиций и создать ваше общество и вашу цивилизацию. Вы должны придумать, построить, создать, для того чтобы общество не застыло, не повернуло вспять.

Дополните Энциклопедию относительного и абсолютного знания. Придумайте новые предприятия, новую манеру жить, новые методы обучения, чтобы вашим детям стало лучше, чем вам. Расширьте горизонты вашей мечты.

Попытайтесь создать утопические общества. Создавайте вещи все более и более смелые. Соединяйте ваши таланты, так как 1 + 1 = 3. Отправляйтесь на завоевание новых измерений мышления. Без гордыни, без насилия, без показных эффектов. Просто действуйте.

Мы лишь доисторические люди. Великое приключение перед нами, а не позади. Используйте неисчерпаемый банк данных окружающей нас природы. Это дар. Каждая форма жизни может дать вам какой-нибудь урок. Общайтесь со всем, что олицетворяет жизнь. Смешивайте знакомства.

Будущее принадлежит только изобретателям.

Изобретайте.

Каждый из вас – это муравей, вкладывающий свою былинку в постройку здания. Находите маленькие необычные идеи. Каждый из вас всемогущ и эфемерен. И по этой причине тоже надо торопиться строить. Это долго, вы никогда не увидите плоды своих трудов, но, как муравьи, сделайте свой шаг. Шаг, перед тем, как умереть. Другой муравей скромно займет ваше место, потом следующий, потом еще один, потом еще.

Революция муравьев происходит в головах, а не на улицах. Я умер, а вы живы. Через тысячу лет я буду по-прежнему мертв, а вы будете живы. Воспользуйтесь тем, что вы живы, чтобы действовать.

Совершайте Революцию муравьев.

Жюли щелкнула замком, с помощью веревки скользнула в овраг, куда когда-то свалилась.

Она оцарапалась о кусты ежевики, о терновник, о папоротник. Она нашла топкую яму, туннель, ведущий в глубь холма.

Она на четвереньках залезла в туннель и с ощущением того, что закладывает мину замедленного действия, положила чемоданчик точно в то место, где нашла его.

Революция муравьев начнется вновь, по-другому и в другом месте. Как и она, кто-то однажды найдет чемоданчик и изобретет свою собственную Революцию муравьев.

Жюли покинула туннель и взобралась по склону, цепляясь за веревку. Она знала обратную дорогу.

Она ударилась головой о песчаный утес, нависший над оврагом, и спугнула ласку, которая, убегая, спугнула птицу, которая, взлетая, спугнула слизняка, который неожиданно появился перед муравьем, как раз собиравшимся разрезать зеленый листок.

Жюли вдохнула воздух, и тысячи сведений устремились в ее мозг. Лес таил столько сокровищ. Молодой женщине со светло-серыми глазами не нужны были усики, чтобы почувствовать душу леса. Чтобы проникнуть в чужой внутренний мир, этого достаточно захотеть.

Душа ласки была нежной, волнующейся, с маленькими острыми зубками. Ласка умела двигаться в трех измерениях, отлично вписываясь в пейзаж.

Жюли прислушалась к птице и почувствовала наслаждение от процесса полета. Как все хорошо видно с высоты. Душа птицы была невероятно сложной.

Душа слизняка была невозмутима. Бесстрашная, чуть любопытная, быть может, доверчивая по отношению к тому, что находилось перед ней. Слизняк думал только о еде и прогулках.

Муравей уже убежал, Жюли не стала его искать. А листок остался, и Жюли поняла то, что испытывал листок, – наслаждение солнечным светом. Наслаждение процессом фотосинтеза. Листку казалось, что он ведет очень активную жизнь.

Жюли попыталась войти в сопереживание с холмом. Его душа была холодной. Тяжеловесной. Древней. Холм не различал течения времени. Он оставался где-то между пермским и юрским периодом. Он помнил ледниковый период, образование осадочных пород. Жизнь, суетящаяся на его спине, не интересовала его. Лишь большие папоротники и деревья были его старыми друзьями. Люди появлялись и тут же умирали, жизнь их была слишком скоротечна. Млекопитающие для холма были просто мелькающими метеорами. Едва родившись, они немедленно становились старыми и агонизирующими.