Революция муравьев

Жюли и ее мать, одетые в черное по случаю траура, вошли в бальный зал. Девушка со светло-серыми глазами совсем не привыкла к такой демонстративной роскоши.

В центре ярко освещенного зала струнный оркестр играл вальс Штрауса, пары порхали, перемешивая черные смокинги мужчин и белые вечерние платья женщин.

Официанты в ливреях носили серебряные подносы, уставленные рядами разноцветных пирожных в бумажных корзиночках.

Музыканты ускорили темп: закружился финальный вихрь «Голубого Дуная». Пары превратились в черно-белые волчки, источающие душный аромат.

Мэр ждал перерыва, чтобы произнести речь. Сияя, он поведал о том, как он рад, что его дорогой город Фонтенбло и такой дружелюбный город, как Акиное, стали побратимами. Он восторгался нерушимой японо-французской дружбой и надеялся, что она продлится вечно. Он перечислил основных присутствующих лиц: крупный промышленник, видные ученые, высокие чиновники, военные чины, знаменитые артисты. Все очень громко хлопали.

Мэр японского города ограничился небольшим спичем о взаимопонимании между культурами, какими бы разными они ни были.

– Нам ведь выдало одинаковое счастье, вам – здесь, нам – там, жить в маленьких мирных городах, природа которых со сменой времен года становится только прекраснее, дополняя собой людские таланты, – заявил он.

При этих впечатляющих словах и новых аплодисментах вальс возобновился. Для разнообразия танцоры договорились на этот раз кружиться против часовой стрелки.

В таком гаме трудно услышать друг друга. Жюли и ее мать присели за столик в углу, куда префект пришел с ними поздороваться. Его сопровождал молодой человек, весьма высокий, светловолосый и с огромными, в пол-лица, голубыми глазами.

– Это дивизионный комиссар Максимильен Линар, о котором я вам уже говорил, – представил префект. – Он занимается расследованием смерти вашего мужа. Можете полностью ему доверять. Этот полицейский не знает себе равных. Он преподает в школе полиции Фонтенбло. Он сумеет быстро определить причины гибели Гастона.

Молодой человек протянул руку. Ладони обменялись потом.

– Очень приятно.

– Очень приятно.

– Мне тоже.

Так как добавить было нечего, мужчины отошли. Жюли и ее мать издалека наблюдали за праздником, который шел полным ходом.

– Вы танцуете, мадемуазель?

Молодой очень чопорный японец склонился перед Жюли.

– Нет, спасибо, – ответила она.

Удивленный таким приемом японец стоял в нерешительности, не зная, что предписывала делать французская вежливость кавалеру, получившему отказ во время официальной церемонии. Мать пришла ему на помощь:

– Извините мою дочь. Мы в трауре. Во Франции черный цвет – цвет траура.

Испытывая одновременно и облегчение оттого, что дело было не в нем лично, и смущение из-за допущенного промаха, молодой человек согнулся до земли перед столом.

– Прошу меня простить за то, что потревожил вас. У нас все наоборот, цвет траура – белый.

Префект, решив придать вечеру пикантности, рассказал маленькой группке окружавших его гостей анекдот:

– Эскимос делает во льду прорубь. Бросает в нее леску с крючком и наживкой. Сидит, ждет, как вдруг раздается такой громкий голос, что земля начинает дрожать: «ЗДЕСЬ НЕТ РЫБЫ». Испуганный эскимос отходит подальше и делает новую прорубь. Закидывает крючок и ждет. Страшный голос гремит снова: «ЗДЕСЬ ТОЖЕ НЕТ РЫБЫ». Эскимос отходит еще дальше и делает третью прорубь. Голос опять звучит: «ДА ГОВОРЮ Я ВАМ, НЕТ ЗДЕСЬ РЫБЫ!» Эскимос осматривается вокруг, никого не видит, окончательно теряется и поднимает глаза к небу: «Кто со мной говорит? Бог?» Мощный голос раскатывается громом: «НЕТ. ЭТО ДИРЕКТОР КАТКА...»

Нестройный смех. Благодарности. Вторая волна смеха со стороны тех, кто понял с опозданием.

Посол Японии тоже хочет рассказать смешную историю.

– Один человек часто садится к столу, открывает ящик, достает зеркало и долго его разглядывает, думая, что перед ним портрет его отца. Его жена замечает, что он часто смотрит на какую-то картинку и начинает беспокоиться, считая, что это, возможно, фотография его любовницы. Однажды, воспользовавшись отсутствием мужа, она хочет разрешить свои сомнения. И находит спрятанное ее мужем странное изображение. Как только он возвращается, она спрашивает его ревниво: «Что это за старая злобная женщина у тебя в ящике на портрете?»

Новые взрывы вежливого смеха. Снова вторая волна смеха – тех, кто понял с опозданием. Третья волна смеха – это те, кому объяснили смысл истории.