Революция муравьев

Туннель не кончался... Чтобы найти в себе силы двигаться вперед, она заставила себя мурлыкать считалку:

• Зеленая ножка
• Ползет по дорожке.
• Мы ее схватим,
• Людям покажем.
• Люди нам скажут:
• «В масле обжарьте,
• В воде остудите,
• Хрустящей улиткой всех угостите».

Три или четыре раза, все громче и громче, она затягивала эту песенку. Ее учитель пения, профессор Янкелевич, научил ее прятаться в звучание своего голоса, как в защитный кокон. Но здесь было слишком холодно, чтобы заливаться соловьем. Вскоре считалка стала паром, валившим из ее заледеневшего рта, потом – хриплым дыханием.

Как упрямый ребенок хочет довести шалость до конца, так и она и не думала о том, чтобы повернуть обратно. Жюли ползла под эпидермисом планеты.

Ей показалось, что вдали появился слабый свет.

Она, обессиленная, решила, что это галлюцинация, но свет вполне реально вспыхнул бесчисленными крошечными желтыми искрами.

Девушка со светло-серыми глазами на секунду вообразила, что подземелье таит в себе алмазы, но, приблизившись, разглядела светлячков, фосфоресцирующих насекомых, лежащих на кубе совершенной формы.

Куб?

Она вытянула пальцы – светлячки тут же погасли и исчезли. В абсолютной темноте Жюли не могла рассчитывать на свое зрение. Она ощупала куб, призывая на помощь всю силу своего осязания. Он был гладким, твердым, холодным. Это был не камень, не обломок скалы. Рукоятка, замок... Это был предмет, сделанный рукой человека.

Маленький чемоданчик кубической формы.

Изнемогая от усталости, она поползла назад. Сверху доносился веселый лай – значит, отец ее нашел. Он был там с Ахиллом и звал слабым, далеким голосом:

– Жюли, дочка, ты там? Ответь, прошу тебя, подай знак!

5. ЗНАК

Он поводит головой, как будто рисуя в воздухе треугольник. Тополиный листок рвется. Старый рыжий муравей хватает еще один и принимается жевать, не ожидая, пока лист забродит. Может быть, еда и не очень вкусна, но, по крайней мере, восстанавливает силы. Он не особенно любит тополиные листья, он предпочитает мясо, но он еще ничего не ел с тех пор, как сбежал, так что капризничать не время.

Проглотив еду, он не забывает почиститься. Концом когтя он хватает длинный правый усик и выгибает его вперед до губ. Направляет его в ротовой канал под мандибулами и посасывает, чтобы вымыть.

Когда оба усика очищены пенящейся слюной, он полирует их маленькой щеточкой, расположенной в выемке под голенями.

Старый рыжий муравей играет суставами брюшка, торакса и шеи, выгибая их до предела. Потом когтями чистит сотни граней глаз. У муравьев нет век для их защиты и смачивания, и если не прочищать глазные линзы, то картинка становится расплывчатой.

Чем чище грани, тем лучше муравей видит окружающее. Вот что-то появилось. Что-то большое, даже огромное, сплошь покрытое иголками и движущееся.

Внимание, опасность: громадный еж выходит из пещеры!

Быстро удираем. Еж, внушительный шар с разверстой пастью, весь утыканный острыми копьями, атакует.

6. ВСТРЕЧА С КЕМ-ТО УДИВИТЕЛЬНЫМ

Ссадины покрывали все тело. Она машинально послюнявила самые глубокие царапины. Ковыляя, донесла кубический чемоданчик до своей комнаты. Вот она уже на кровати. Сверху на стене слева направо красовались плакаты с портретами Галласа, Че Гевары, Doors и Аттилы Гунна.

Жюли тяжело поднялась и отправилась в ванную. Стоя под обжигающим душем, она яростно терла себя мылом с ароматом лаванды. Потом завернулась в большое полотенце, сунула ноги в махровые тапочки и принялась отчищать одежду от покрывавшей ее желтой земли.

Туфли надеть невозможно. Раненая пятка распухла. Она стала искать в шкафу старые летние босоножки, ремешки которых имели два достоинства: не давили на пятку и оставляли открытыми пальцы. У Жюли ступни были маленькие, но широкие. А большинством производителей обуви женские туфли выпускались только узкой и удлиненной формы, что приводило к печальным последствиям – постоянным, все время болевшим мозолям.

Она снова потерла пятку. Казалось, первый раз в жизни она ощущала этот участок своего тела: кости, мускулы, сухожилия как будто ждали этого случая, чтобы заявить о себе. И теперь все они, страшно возбужденные, гудели там, в нижней части ноги. Они существовали и напоминали о себе сигналами бедствия.

Тихим голосом она поздоровалась: «Добрый день, пятка».

Ей показалось забавным приветствовать часть своего тела. Она обратила внимание на свою пятку только потому, что та болела. Но если хорошенько поразмыслить, разве думала она о своих зубах в другие дни, а не когда они начинали ныть? Точно так же вспоминаешь о существовании аппендикса только в минуту приступа. В ее теле была куча органов, о которых она не подозревала просто потому, что они благовоспитанно не посылали ей вестей о боли.