Революция муравьев

Все, кроме скептически настроенной Зое, поддержали его.

Жи-вунг показал ей микрофон в центре сцены.

– Не беспокойся, – сказала Франсина. – У нас тоже классическое образование. У меня пять лет пианино, но мой учитель был таким консерватором, что мне быстро захотелось заняться джазом, а потом и роком, только чтобы ему досадить.

Все заняли свои места. Поль подошел к столу со звуковой аппаратурой и стал настраивать потенциометры.

Жи-вунг начал с двухтактовых ударов. Зое поддержала его повторяющимися и нетерпеливыми басами. Нарцисс задал обычные блюзовые аккорды: восемь ми, четыре ля, снова четыре ми, два си, два ля, два ми. Давид повторил арпеджио на электрической арфе, а Франсина – на синтезаторе. Музыкальный фон был готов. Не хватало только голоса.

Жюли медленно взяла микрофон. На мгновение время, казалось, остановилось, потом губы ее разомкнулись, подбородок расслабился, рот открылся, и она бросилась в омут.

На джазовый мотив она напела первые пришедшие ей в голову слова.

• Зеленая ножка
• Ползет по дорожке

Сначала голос ее как будто был глуховат; на втором куплете, разогревшись, голосовые связки дали больше мощности. Жюли постепенно заменила все инструменты, а Полю не понадобилось даже трогать пульт аппаратуры. Больше не слышно было ни гитары, ни арфы, ни синтезатора, в маленькой комнате раздавался только голос Жюли на фоне ударных Жи-вунга.

Хрустящей улиткой всех угостиииииите.

Она закрыла глаза и вывела чистую ноту:

Ооооооооооооооо.

Поль попытался подстроить усилитель, но усиливать уже ничего не надо было. Голос вышел за пределы возможностей микрофона.

Жюли умолкла.

– Комната маленькая. Мне аппаратура не нужна. Она пропела ноту, и стены действительно зарезонировали. Жи-вунг и Давид были поражены, Франсина наигрывала фальшивя, Поль, как завороженный, смотрел на стрелки на часах. Голос Жюли занял все пространство, разошелся по комнате, влился в слуховые каналы, как поток свежей воды.

Наступило долгое молчание. Франсина первая бросила свою клавиатуру и зааплодировала, к ней присоединились остальные Семь Гномов.

– Это, конечно, не похоже на то, что мы играем обычно, но интересно, – заявил Нарцисс уже серьезно.

– Ты сдала вступительный экзамен, – объявил Давид. – Если хочешь, можешь остаться и вступить в группу.

До этого Жюли регулярно работала только с учителем. Но она очень хотела попробовать себя в группе.

Они повторили эксперимент и вместе грянули более сложный отрывок: «The Great Gig in the sky» «Pink Floyd». Жюли поднимала голос все выше и выше, пускалась в самые невероятные фиоритуры. Она не могла опомниться. Ее голос пробудился. Связки вернулись к ней.

«Здравствуйте, мои голосовые связки», – мысленно поприветствовала она их.

Семь Гномов спросили ее, как она научилась так владеть своим голосом.

– Все дело в технике. Надо много заниматься. У меня был превосходный преподаватель. Он научил меня, как быть полным хозяином своего звукового диапазона. Сажал меня в закрытую темную комнату, и я должна была издавать там звуки так, чтобы можно было определить ее размеры, то есть заполнять ее звучанием, но стараясь сдерживать его перед стенами, чтобы они не резонировали. Он заставлял меня петь то вниз головой, то под водой.

Жюли рассказала о том, что Янкелевич, ее учитель, иногда просил группу учеников попытаться достичь «Эгрегора», или иначе, унисона: все пели одну и ту же ноту до тех пор, пока не начинало казаться, что поет один человек.

Жюли предложила Семерым Гномам повторить опыт. Она вывела ноту, остальные, как могли, подтягивали и ей вторили. Получилось у них в результате не слишком согласно.

– В любом случае, мы тебя принимаем, – подчеркнул Жи-вунг. – Если тебе это по душе, будешь нашей постоянной вокалисткой.

– Но дело в том...

– Хватит кривляться, – шепнула Зое ей на ухо. – А то нам надоест.

– Ну... хорошо. Я согласна.

– Браво! – крикнул Давид.

Все поздравили ее, и каждый член группы был ей представлен.

– Высокий брюнет с узкими глазами за ударными – Жи-вунг. Среди Семи Гномов он, считай, Профессор. Умная голова. Невозмутим даже в самых сложных ситуациях. В случае нужды спрашивай у него совета.

– А ты – главный?

– У нас главного нет! – воскликнул Давид. – У нас самоуправляемая демократия.

– А что это, «самоуправляемая»?

– Каждый делает то, что ему нравится, если это не во вред другим.