Революция муравьев

Они прибежали, отстав от всех.

– Ну что, бегать не любим, Жюли?

Жюли пожала плечами и не дала себе труда ответить. Учительница физкультуры была очень крепкой женщиной. Некогда пловчиха, избранная для Олимпийских игр, она была в свое время накачана мужскими гормонами для наращивания мышц и мощи.

Она объявила, что следующим упражнением будет залезание вверх по канату. Жюли обхватила канат, покачалась взад-вперед, сделала вид, что старается, даже погримасничала якобы от напряжения, но поднялась всего на один метр.

– Жюли, давай, побольше рвения!

Девушка спрыгнула на землю.

– В жизни умение залезать вверх по канату не нужно. Мы уже не в джунглях, везде лифты и лестницы.

Учительница физкультуры в замешательстве предпочла отвернуться и заняться более обеспокоенными своей мускулатурой учениками.

За переменой последовал урок немецкого языка, на котором класс всегда шумел, заглушая учительницу. В нее бросали яйца, вонючие шарики, обстреливали жеваной бумагой из трубочек. Жюли ненавидела эту травлю, но храбрости выступить против всего класса ей не хватило.

Во время уроков легче было пререкаться с учителями, чем с учениками. Жюли стыдилась своей трусости, она сочувствовала бедной женщине.

Звонок. За уроком немецкого – философия. Учитель вошел в класс и особенно учтиво приветствовал свою несчастную коллегу. Он являл собой ее полную противоположность. Всегда раскованный, с шуткой наготове, он был очень популярен в лицее. Создавалось впечатление, что он знает все и беззаботно прогуливается по жизни. Многие ученицы были в него более или менее влюблены. Некоторые даже доверяли ему свои подростковые тайны, и в этих случаях он прекрасно справлялся с ролью доверенного лица.

Тема: «Бунт». Он написал на доске магическое слово, выдержал паузу и заговорил:

– В жизни быстро понимаешь, что легче всего сказать «да». «Да» прекрасно позволяет интегрироваться в общество. Отвечайте требованиям окружающих, и они охотно вас примут. Но наступает время, когда это «да», до того открывавшее вам все двери, вдруг закроет их перед вами. Это, наверное, и есть начало отрочества: время, когда вы начинаете отвечать «нет».

Ему снова удалось захватить внимание аудитории.

– «Нет» имеет столько же силы, что и «да». «Нет» – это возможность мыслить по-другому. «Нет» утверждает характер. «Нет» пугает тех, кто говорит «да».

Учитель философии предпочитал ходить по классу, а не сидеть за столом. Иногда он останавливался, присаживался на край парты и брал ученика в свидетели. Он продолжал:

– Но так же, как и у «да», у «нет» есть свои границы. Скажете «нет» всем, и вы окажетесь в тупике, в изоляции, в безвыходном положении. Переход во взрослое состояние характеризуется появлением умения чередовать «да» и «нет», не соглашаясь на все, но и не отвергая все разом. Речь уже не об интеграции в общество любой ценой и не о полном отречении от него. Выбор между «да» и «нет» должен опираться: 1) на анализ возможных последствий в непосредственном и отдаленном будущем; 2) на собственную интуицию. Распределение осознанных «да» и «нет» требует большего ума, чем научные изыскания. Тот, кто умеет правильно сказать «да» или «нет», управляет в конце концов не только своим окружением, но, что гораздо важнее, самим собой.

Девушки в первом ряду впитывали его речь, слушая скорее его голос, чем произносимые им слова. Учитель философии засунул руки в карманы джинсов и присел на парту Зое.

– Как итог напомню вам старую известную поговорку: «Глупо не быть анархистом в двадцать лет, но... но верх глупости – оставаться им после тридцати».

Он написал фразу на доске.

Жадные, торопливые ручки, стремясь ничего не упустить, скребли по бумаге тетрадей. Некоторые ученики беззвучно повторяли поговорку, чтобы хорошенько запомнить каждое слово на тот случай, если ее спросят на устном экзамене.

– А сколько вам лет, месье? – спросила Жюли. Учитель философии обернулся.

– Мне двадцать девять лет, – ответил он с лукавой улыбкой.

Он подошел к девушке со светло-серыми глазами.

– ...То есть я еще пока анархист. Пользуйтесь этим.

– А что это значит – быть анархистом? – спросила Франсина.

– Не иметь ни Бога, ни господина, чувствовать себя свободным. Я чувствую себя свободным человеком и очень хочу научить вас стать такими же.

– Ни Бога, ни господина, легко сказать, – вступила Зое. – Но здесь-то для нас вы – хозяин, и мы обязаны вас слушать.