29  

Я задумался о том, к какому миру принадлежу на самом деле.

Трудный вопрос, к тому же не имеющий к ней отношения. Ей я не стал ничего об этом говорить. Просто ответил, что, кажется, ее понимаю.

Она взяла еще одну фисташку и снова разломила скорлупку большим пальцем.

— Поймите, я не откровенничаю со всеми подряд, сказала она, — вообще впервые кому-то об этом рассказываю.

Я кивнул.

Летний дождь за окном все лил. Покрутив скорлупку в руках и бросив ее в пепельницу, она продолжила рассказ.

Уволившись, она тут же обзвонила знакомых редакторов, фотографов и внештатных авторов и сообщила, что ушла из издательства и ищет работу. Некоторые из них пообещали помочь, а один даже предложил выйти на работу прямо завтра. В основном это были малозначительные вакансии в общественных и городских изданиях или каталогах модной одежды, но даже такая работа казалось ей куда более достойной, чем перекладывание бумажек в крупном издательстве. Ей предварительно пообещали два места, и, подсчитав, что если примет оба предложения, то сумеет сохранить прежний доход, она заметно успокоилась. Она подумала и решила отложить выход на новую работу на месяц и провести время в ничегонеделании, чтении книг, просмотре фильмов и небольших путешествиях. Скромное выходное пособие позволяло на какое-то время забыть о бытовой стороне. Она отправилась к стилисту, знакомому еще по журналу, сделала короткую модную стрижку, прошлась по бутикам, которые он рекомендовал, и купила к новой прическе одежду, обувь, сумку и аксессуары.

На второй вечер после увольнения ей позвонил бывший коллега-любовник. Когда он назвался, она молча повесила трубку. Через пятнадцать секунд раздался новый звонок. Она сняла трубку — это снова был он. На этот раз она не стала класть трубку, а просто сунула ее в сумку и застегнула молнию. Больше телефон не звонил.

Отпуск проходил очень размеренно. В путешествие она не поехала — не любила поездки, к тому же образ двадцативосьмилетней женщины, пустившейся в путешествие после разрыва с любовником, был слишком растиражированным и пресным. Она посмотрела пять фильмов за три дня, сходила на концерт, послушала джаз в баре на Роппонги [15]. Прочла часть книг, давно ожидавших своего часа — все не было времени. Слушала пластинки. Купила кроссовки и трико в спортивном магазине и каждый день совершала пятнадцатиминутную пробежку по округе.

Первая неделя прошла нормально. Любимые занятия и отсутствие нервной работы доставляли ей настоящее удовольствие. Иногда, если было настроение, она готовила ужин, сидела в одиночестве с бокалом пива или вина.

Через десять дней такого отдыха что-то в ней изменилось. У нее не осталось ни одного фильма, который хотелось бы посмотреть, она не могла больше слушать пластинки, так как музыка раздражала, от чтения моментально начинала болеть голова. Приготовленные блюда казались безвкусными. В конце концов она отказалась и от пробежек, после того как за ней увязался ужасного вида юнец. Нервы ее были странно напряжены, она стала просыпаться среди ночи — ей казалось, что кто-то смотрит на нее из темноты. В такие часы она долго дрожала под одеялом, пока небо наконец не начинало светлеть. Аппетит пропал, она целыми днями пребывала в раздражении. Делать ничего не хотелось.

Она пробовала звонить знакомым. Многие разговаривали с ней и даже давали советы, но все они были заняты работой и не могли общаться с ней постоянно.

— Через пару дней аврал закончится, тогда сходим, посидим где-нибудь, — говорили они, но она знала, что через пару дней закончится один аврал и тут же начнется новый. Она сама жила так последние шесть лет и прекрасно понимала, как это бывает, поэтому старалась не звонить первой и не надоедать.

Вечерами, когда дома становилось особенно тоскливо, она упаковывала свое тело в новую одежду, отправлялась в какой-нибудь уютный бар на Роппонги или Аояме и до последней электрички потягивала в одиночестве коктейли. Иногда ей везло, и она встречала в баре старых знакомых и болтала с ними, убивая время. Если же вечер складывался менее удачно (так было в подавляющем большинстве случаев), она никого не встречала. Ну а если совсем не везло, то оттирала юбку, забрызганную спермой неизвестного в последней электричке, или отбивалась от домогательств таксисов по дороге домой. Она чувствовала себя ужасно одинокой в одиннадцатимиллионном мегаполисе.

  29  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×