Меч и пламя

Сойдя с возвышения, Рейф направился ко входу в зал. Помня о присутствии гостей, среди которых, как ему было известно, находились шпионы короля, он ограничился тем, что слегка обнял Адель и по-дружески поцеловал ее в щеку; однако она была настолько очарована праздничной обстановкой, что даже не спросила его о причине столь сдержанного приветствия. Затем Рейф предложил Адель руку и повел ее к столу, который покрывала дорогая красная скатерть из камчатного полотна, украшенная гирляндами из лавра и остролиста.

– Как здесь красиво! – прошептала Адель ему на ухо. – Мне еще никогда не приходилось видеть такого богатого убранства. Рейф, дорогой, я знаю, ты хотел доставить мне удовольствие, и тебе это удалось. Я не забуду этого Рождества до конца своих дней.

Что правда, то правда, подумал он про себя, украдкой пожимая ей руку и через силу изображая радость, которой больше не чувствовал.

– Да, любимая, я хотел доставить тебе удовольствие, – отозвался он тихо, краешком глаза наблюдая за сидевшими поблизости гостями. «Будь осторожен», – напомнил он себе, радушно улыбаясь одному из них, косоглазому дворянину по имени д’Исиньи.

– Меня удивляет, что все это произрастает в твоих владениях, – заметила Адель, обнаружив среди гирлянд вечнозеленые растения, которых никогда не видела прежде.

– Фордем состоит отнюдь не только из вересковых пустошей, – пояснил Рейф, сделав знак слуге наполнить их кубки вином. – Когда-нибудь я сдержу свое давнее обещание и отправлюсь вместе с тобой на прогулку по окрестностям. Поверь, тебе предстоит увидеть еще много интересного…

Адель улыбнулась и притянула к себе его руку, до такой степени преисполненная счастьем, словно их утренней ссоры вообще не было. Она взглянула с надеждой на разношерстный люд, собравшийся за столами, быстро распознав среди них менестрелей по небольшим арфам, висевшим у них за спинами, и разноцветным туникам из красной, зеленой и желтой материи. В числе гостей был также священник, чья убогая, заляпанная грязью сутана выдавала в нем одного из путешественников, застигнутых метелью. Присмотревшись, Адель заметила за столами тяжеловооруженных воинов, монаха нищенствующего ордена и дородного купца, который только что осушил полную кружку эля.

Из гостей лишь двое дворян сидели рядом с ними за господским столом, и Адель была представлена им, как того требовали приличия. Хотя их дорожные одежды выглядели такими же мокрыми и грязными, как и у остальных, эти знатные господа считали ниже своего достоинства смешиваться с простолюдинами, которые, сидя внизу, обменивались солеными остротами. Присмотревшись к тунике дворянина, который был помоложе, Адель, к своему изумлению, обнаружила там вышитый королевский герб. В спешке она пыталась вспомнить его имя – может, это Обри Феррерс из графства Дерби? Когда она спросила Рейфа о том, какое положение занимает этот человек при дворе, тот только хмыкнул в ответ, и Адель предпочла воздержаться от дальнейших расспросов.

Неожиданно шум голосов смолк. Поднявшись с места, священник благословил всех собравшихся под гостеприимным кровом и пожелал им счастья в дни святого праздника. Как только благословение было произнесено, обстановка в зале заметно оживилась. Трое менестрелей выступили вперед и, поклонившись хозяину и хозяйке замка, запели рождественский гимн, простые слова которого должны были напомнить всем присутствующим о том, что это время года означало нечто гораздо большее, чем просто разукрашенные ветки остролиста и полные желудки.

Повар внес в зал первый поднос с сочным дымящимся мясом и торжественно обошел ряды пирующих. Артур, который выступал впереди процессии, остановился перед господским столом и поклонился, после чего трижды ударил о пол жезлом – в честь Троицы, а также для того, чтобы дать сигнал слугам с кухни подавать остальные блюда. Сразу же последовала бесконечная вереница чаш и подносов, которые с гордостью проносили по залу, прежде чем предложить хозяину замка и его гостям. Стол буквально ломился от яств. Наконец слуги принесли кабанью голову, на лоснящейся поверхности которой все еще пузырился и с треском лопался жир. Со стороны собравшихся раздались дружные аплодисменты, поскольку теперь их ужин стал настоящим рождественским пиром, и все тут же с жаром принялись за еду. Самой Адель никогда не нравился вид кабаньей головы, нафаршированной дикими яблоками со специями и обложенной на подносе зеленью, хотя она и знала, что это блюдо было неотъемлемой частью торжества.