День счастья — завтра

Спустилась в холл. Вчера из почтового ящика я достала газету. «Рублевское шоссе». Новое какое-то издание, здесь, у нас на Рублевке. Распространение — все дачи, а также магазины и рестораны. Стопроцентная наша целевая аудитория, как говорит Рома.

Полистала газету. Рекламы мало. В новом издании люди не очень хотят размещать свою рекламу. Значит, в деньгах газета очень нуждается.

Я посмотрела фамилию главного редактора.

Ага. Набрала номер.

— Редакция газеты «Рублевское шоссе».

— Секретариат Ольги Николаевны Никитиной, — произнесла я так, как говорила Анжелина секретарша: одновременно и казенно, и приветливо, — соедините, пожалуйста, с главным редактором.

Пару щелчков — и ответил мужской голос:

— Алле.

Секунду я думала: представляться или нет? Решила, что нет — меня представила «секретарша».

— Я получила вашу газету, мне понравилось.

Я говорила вежливо и чуть-чуть высокомерно.

— Спасибо, — поблагодарил мужской голос.

— Возможно, мы бы хотели с вами посотрудничатъ.

— Конечно. Нам тоже это было бы интересно.

— Может быть, вы пришлете нам журналистку? И мы с ней все обсудим.

Главный редактор явно замялся на другом конце провода.

— Я понимаю, что это будет стоить каких-то небольших денег, вы — молодое издание, мы готовы вам помогать.

— А у вас офис на Рублевке? — спросил он.

— Нет.

— Жаль… — расстроенный голос, — концепция нашей газеты такова, что мы пишем только про то, что происходит на Рублевке.

— Ну, тогда я приглашу вас к себе на дачу. В Усово.

— Отлично. Будем считать, что мы договорились.

— Спасибо. Я позвоню, уточню время.

Я повесила трубку, крайне довольная собой.

Во-первых, я вот так запросто сама организовала первый шаг нашей PR-кампании.

Во-вторых, я буду давать интервью. Да здравствует медитация! Все мои знакомые прочитают его. И кстати, Ромины родители. Я решила ничего не говорить им заранее. Пусть «узнают обо мне из газет».

Я позвонила Машке.

— Ну, как там?

— Да ничего особенного. Одна была более-менее, но заикается. Не знаю.

— Нет, заикается — не надо. Раздражать будет. Слушай, я не хотела тебе говорить, пока все не точно было. У меня сейчас была встреча: я договорилась насчет интервью в «Рублевском шоссе». Класс?

— Да. А сколько стоит?

— Да им сейчас вообще никто ничего не дает, они же новые. Ну не знаю — долларов 500 дадим за большой материал на целую полосу. И пусть фотографа присылают.

— Здорово. Ну ладно, а то меня там такой экземпляр ждет — чистая Шаде.

— Клево.

В гостиной я наткнулась на Рому. Сделала обиженное лицо, надула губы.

— Я уезжаю. У меня встреча на «Веранде», — бросил он мне by the way.

А если бы я не спустилась, он бы вообще мне ничего не сказал.

Ребенок только два дня из больницы, пережил такой стресс, а он в воскресенье — на «Веранду»?

Мысли накатывались одна на другую, как снежный ком при изготовлении Снеговика.

И слепились в одно огромное, шершавое Раздражение.

Я совсем забыла о том, что должна была приехать моя мама. Ее привез Ромин водитель. Он у нас работал «без-выходных-до-свидания», как выражалась одна моя знакомая. У нее самой «без выходных и проходных» работали все — от домработницы до директоров ее многочисленных магазинов. По полгода. Больше никто не выдерживал.

Мы даже думали небольшой домик ему купить — деревянный. Такие продаются, уже в сборе. Четыре с половиной тысячи стоят. С двумя крохотными комнатами, кухонькой и туалетом, Привезли, собрали, поселили водителя.

Но не успели. Рома ушел от папы. Нырнул, так сказать, в омут самостоятельной жизни с головой. И нас макнул. С Артемом.

Хотя Артем летит в Лондон бизнес-классом.

По крайней мере есть шанс, что у соседа от ног вонять не будет.

— Вам не жарко? — первым делом спросила моя мама мужа домработницы.

Он упорно носил красный комбинезон Ferrari.

Комбинезон до сих пор был как новенький.

— Нет.

Было градусов 25.

— Значит, сейчас будет жарко. Мы с вами займемся газоном. Так что лучше сразу переоденьтесь.

Он уже знал мою маму. Поэтому поверил ей на слово.

Я вздохнула. Если моя мама начнет заниматься газоном, значит, мы с Артемом будем держать грабли, совки и черенки.

Моя мама — профессор математики. Жизнерадостный, кокетливый, принципиальный, властный профессор. Когда весь ректорат МГУ стал разбегаться по частным школам, моя мама категорически отказалась от всех предложений. Так же категорично она запретила мне поступать в ее университет. Чтобы я не позорила ее — объяснила мне мама свою позицию.