День счастья — завтра

Очень эротично.

Я пила вермут в треугольном бокале.

Свою машину я оставила дома. Мы приехали в клуб на длинном белом лимузине. Он же должен был развезти нас по домам.

Арендованный лимузин был подарком двух молодых людей в переливающихся рубашках.

На коленях у одного из них сидела стриптизерша в бикини. Она эротично изгибалась, елозила и каждую минуту вытаскивала сто рублей из пачки, которую тот держал в руке, как цветок с многочисленными лепестками.

Анжела попросила убрать с круга и мишку, и девушку, залезла на него сама и исполнила «эротический танец именинницы». Без обнаженки.

Мне тоже захотелось залезть на круг. Все-таки я с детства мечтала о сцене.

Ни с чем не сравнимое ощущение. Машка с гомосексуалистом кидали мне деньги. Я чувствовала себя гибкой и сексуальной. Если бы я была в майке, я бы наверняка сняла ее. Я скинула на плечи бретельки платья.

Вовремя остановила себя, когда хотела сесть на шпагат. Я не умею этого делать. Но я исполнила что-то типа «собака головою вверх».

Я казалась себе невероятно эротичной и раскрепощенной. Может, так и было на самом деле.

Я решила устроиться инкогнито сюда стриптизершей и выступать два раза в неделю в маске.

Наверное, каждая женщина в душе немного стриптизерша. Нужно только достаточно выпить.

У кого-то возникла идея рассыпать белый прямо здесь.

Анжела сказала, что тогда вызовут милицию.

На кругу танцевала Машка. К ней присоединилась стриптизерша. У них получился отличный женский дуэт. Чувственность с одной стороны и профессионализм — с другой.

Мы с гомосексуалистом пошли гулять по клубу. У нас у всех были самые дорогие билеты, поэтому мы могли заходить во все залы.

Зал «Камасутра».

Зал «Шоу с фаллоимитатором».

Настоящая лесбийская любовь на сцене. Вернее, настоящий лесбийский секс. Любовь, даже лесбийская, — это все-таки что-то другое.

Шоу не вызвало у меня никаких эмоций. Даже наоборот. Охладило те, которые были.

Никакой романтики.

Голая правда жизни.

За голой правдой подглядывала шумная компания, типа нашей, и одинокий пьяный армянин невысокого роста с водкой. Он не сводил глаз с женских половых органов и, как запрограммированный робот, метал на сцену сторублевые бумажки. Одну в две минуты. «Сеятель, разбрасывающий облигации» из одноименной картины.

Переливающиеся рубашки отправились в кабинеты с сауной. Анжелины подружки составили им компанию. И еще две стриптизерши.

Машка тоже куда-то пропала.

— Она на лесбос-пати, — уверенно сообщила Анжела.

Мы с ней упорно крутили «Колесо Фортуны», надеясь выиграть автомобиль, как написано в инструкции. Или путешествие в Египет. Но пока мы только вскрывали «утешительные призы» с презервативами.

Через какое-то время обслуживающий персонал сжалился над нами и сообщил, что каждый поворот этого колеса стоит $200. Счет нам предъявят на выходе.

Поэтому выход мы оттягивали до последнего.

Пока не собрали на мокрый палец последние остатки коко-джанго с белоснежного бачка унитаза в женском туалете.

Анжела протянула свой палец с прилипшими белыми крупицами мне в рот. Видимо вспомнив ту дачную ночь. Я внимательно посмотрела на нее и облизала палец. Анжела засмеялась и вышла. Я тоже засмеялась. Слизала остатки со своей руки. Сильно втерла в десны. Они онемели настолько, что можно было выдирать зубы.

Хотелось пить.

На следующий день имениннице надо было идти на работу. Папа не сделал ей поблажки даже в связи с ее двадцатичетырехлетием.

— Я пытаюсь ему объяснить, что нам это невыгодно, — говорила Анжела, — я на парковку и бензин сколько трачу! А обеды в ресторане на первом этаже? Так я хоть иногда дома обедала, а сейчас — нет! Только здесь. Я ему говорю: «Подсчитай, во сколько мне обходится эта работа?»

Я поехала спать на дачу. Хотя спать вполне можно было и в лимузине. Причем нам всем. Он был такой же длинный, как если бы растянуть таксу.

На поворотах у нас с водителем был разный пейзаж за окном. Я еще видела то, что было «до поворота», а водитель уже то, что «после».

Вообще в многочисленные рублевские повороты лимузин вписывался так же ловко, как опытный скейтбордист в толпу прохожих.

***

Я проснулась оттого, что хотела есть. Было семь часов вечера.

Поискала домработницу.

Ее муж, стоя на последней ступеньке одиннадцатиметровой лестницы, вычищал водостоки.