День счастья — завтра

Свекровь оказалась в котельной дома. Я искала ее довольно долго. Среди красных блестящих агрегатов фирмы Buderus, на фоне красных крашеных стен моя свекровь смотрелась очень органично. Она была в золотистом шелковом халате. Уверена, надевая его, она четко знала, где пройдет эта мизансцена.

— Реснички, говоришь? Подружка? — рыдала моя свекровь.

Через какое-то время я поняла, что у моего свекра есть любовник.

Не собачка, не девица — любовник.

— Ты представляешь! — возмущалась она сквозь слезы.

Как будто это могло быть новостью. Как будто ее муж улетел в космос. Или починил утюг.

Мне очень льстило то, что своим зрителем она выбрала именно меня. И немного пугало.

— Я с ним про косметику, про наряды, и все вроде хорошо! Вот, думаю, молодец Никита. Мы правда прям подружки стали, и вдруг это!

— Он сам вам сказал? — осторожно спросила я, не до конца уверенная в границах ее откровения и не зная толком, могу ли я вообще к этим границам подходить.

— Да влетел ко мне в спальню, как сумасшедший! Орал так, что ты бы не поверила!

— Из-за чего?

Котлы периодически вспыхивали и хлюпали.

— Да его кто-то похитил, кому он, на хер, нужен, а он орет, что это я организовала! Ты представляешь?

Я представляла. Что я беспомощная, самоуверенная, глупая и напыщенная. Что я вообразила себе, что на что-то способна. Что из-за меня, возможно, пострадал человек. Что этим человеком могла оказаться я сама. Или мой ребенок. Стало страшно. Захотелось остаться в этой красной котельной навсегда. Просить прощения. У свекрови, у всех остальных.

Просто умереть. И пусть никто никогда не произносит моего имени. Чтобы не было стыдно.

Раствориться в пространстве. Стать невидимой.

Свекровь что-то говорила мне. Ее губы двигались как в замедленной съемке. Потом поплыли куда-то в сторону, словно были маской для Хэллоуина, которую сняли с лица.

Я потеряла сознание.

Когда я открыла глаза, я показалась себе вареной морковкой в красной эмалированной кастрюле. Кружилась голова.

Я попила воды. Интересно, обмороки — это признак возраста? Или просто давление?

— Мы все знаем, — сообщила Мадам, — не представляю, как это произошло. Мы следили за домом, но похищение не коснулось его обитателей.

Я вдруг поняла, что если бы хотели похитить меня, то обязательно похитили бы. Это уже не шутки.

Любовник позвонил свекру на мобильный два часа назад.

— Тебе нужно отдать им миллион, — сказал он хриплым испуганным голосом. И добавил: — А то они меня убьют.

— Где ты? — закричал свекор. — Что произошло?

— Меня все время бьют, они… — Телефон разъединился, в трубке раздались гудки.

Они перезвонили снова минут через двадцать.

— Собирайте деньги. Мы сообщим, когда совершим обмен. — Голос был торопливым и наглым.

— Дайте мне поговорить с ним! Дайте ему трубку! — закричал свекор.

— Нет.

Снова раздались гудки.

— Любимый мой! Маленький мой! Где ты? — шептал свекор, не обращая внимания на свою жену.

Она стояла в дверях, и ее разрывали на части жалость и ненависть. Части были равными.

— Ты знала! — закричал свекор. — Ты знала! И ничего не сделала! Никита, ты же сказала ей?

Я кивнула. Они смотрели на меня. На какое-то время я почувствовала себя персоной VIP в этом доме.

Телефон зазвонил в руках свекра, и он чуть не выронил его от волнения.

— Алле, — прошептал он в трубку, — скажи мне, они в масках? Они в масках?… Мальчик…

По его лицу было ясно, что разговор оборван на том конце телефона.

— У него на глазах повязка, — сообщил он жене, — это хороший знак.

— Значит, они не собираются его убивать, — подтвердила моя свекровь.

— Замолчи! — Свекор вскочил с кресла и забегал по периметру гостиной. — Это я убью тебя! Если это твоих рук дело! Я убью тебя! Ты поняла, старая стерва?!

Они стояли друг перед другом, и он был похож на взбешенного мальчишку, только что пережившего уличную драку, а она… Она тонко улыбнулась одной половинкой рта и, красиво взмахнув рукой, ударила мужа по щеке с таким видом, словно она гранд-дама, которая отхлестала веером зарвавшегося кавалера. Кавалер удивился, но виду не подал.

Мы втроем сидели в гостиной, и каждый думал о своем.

Я — о том, что я во всем виновата.

Свекор — о том, как плохо «его мальчику».

Свекровь — о чем думала свекровь? Интересно, хватило у нее душевных сил на то, чтобы не желать зла любовнику своего мужа в такой ситуации?