Ну разве она не милашка?

— Либо убей меня, либо прости. Что же до Колина…

Все дружно заявили, что только Шугар Бет могла довести мужчину до такого, но не накинулись на нее с упреками, так что Шугар Бет немного расслабилась. К тому времени как исчез последний кусочек двойного шоколадного торта Уинни, Шугар Бет снова стала «Сивиллой», вождем и главой «Сивилл».

Уинни схватила последнюю тарелку и сунула под «оду. Остальные собрались в солярии, хихикая и делясь воспоминаниями. Уинни нечего было вспомнить. Ей не стоило мучиться мыслями о том, что они ее бросили: конце концов, она напросилась вымыть посуду. Почему же упорно казалось, что она вновь стала шестнадцатилетней?

Брезгливо морщась, она взялась за кухонное полотенце. Ведь знала же, как не хватает Шугар Бет «Сивилл», и должна! быть счастлива, что вновь свела их вместе. Но они и ее подруги, и Уинни нравилось быть главной. До сегодняшнего дня? именно ее слово было решающим, когда заходила речь о том, где и в какой день устроить посиделки и кто что должен принести. Именно она приглаживала взъерошенные перышки и выслушивала исповеди. И делала это на совесть. Теперь же, однако, все должно измениться.

Если только Шугар Бет не покинет Парриш.

Возможность этого несколько отрезвила Уинни. Она не хочет лишаться сестры. Сейчас, когда они вместе, она не откажется от этого! Даже ради того, чтобы сохранить положение предводительницы «Сивилл»!

Вернувшись в солярий, она почувствовала себя лучше, но никто и не подумал включить ее в разговор.

— …и помнишь, как мы изображали людей на луне в гостиной Хейди и разбили лампу ее матери?

— …а когда отец Эми застал нас с сигаретами в руках?

— …та ночь, когда мы все были на мысу и машина Райана не завелась…

— Помните, как мы все…

— Не помню! — выкрикнула Уинни, к собственному изумлению. — Тогда я не была «Сивиллой»! Впрочем, как и сейчас. И я была бы очень благодарна, если присутствующие проявят немного деликатности к моим чувствам, не рассуждая ночь напролет о тех вещах, к которым я не имею ни малейшего отношения.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Мэрилин стряхнула пылинку со слаксов, Хейди сосредоточенно вертела на пальце обручальное кольцо. Только Шугар Бет, похоже, ничуть не растерялась и, вскинув тонкие брови, с деланным удивлением оглядела подруг:

— Да ну? Хотите сказать, что так и не приняли ее в клуб?

— Нам это в голову не приходило, — призналась Линн.

Мэрилин подобрала под себя ноги.

— В конце концов, именно ты всегда проводила церемонию посвящения!

— Верно, — согласилась Шугар Бет и повернулась к Уинни, которую нисколько не утешило виноватое выражение прищуренных серебристо-голубых глаз. — Уинни, выйди из комнаты, пока мы голосуем.

— Голосуете?

Шугар Бет надменно кивнула:

— Так ты хочешь быть «Сивиллой» или нет?

Уинни ответила таким же высокомерным взглядом.

— Не думаешь, что мы немного стары для этого?

Нет, этого они не думали.

Уинни наконец сдалась и перестала спорить, отчасти потому, что ни к чему хорошему это все равно не вело, да и Шугар Бет смогла обрести некое подобие прежнего духа. Кроме того, Уинни действительно хотела стать «Сивиллой».

Они вытолкали ее в гостиную, где она стала ждать.

И ждала.

И ждала…

Часы тикали, минуты шли. Потеряв терпение, она ворвалась в солярий:

— Не соизволите ли объяснить, почему я торчу в гостиной целый час?!

Мэрилин ткнула пальцем в распростертую на полу Эми:

— О, мы проголосовали с самого начала, но Эми стала показывать новую гимнастику. Совсем забыли тебя позвать.

Уинни снова вышла из себя:

— Не позволю забывать о себе, ясно? То, что мисс Воображала снова втерлась к вам в доверие, еще не значит, что можно топтать меня ногами.

— До чего же обидчива! — фыркнула Шугар Бет.

— И всегда была такой, — согласилась Мэрилин.

— Лучше придержи язык, подруга, — самодовольно объявила Линн. — Ты еще не прошла церемонию посвящения, так что мы можем взять свои голоса обратно.

Уинни скрестила руки на груди и раздраженно топнула ногой:

— Что значит «церемонию посвящения»?

И тут началась оживленная дискуссия, потому что никто не помнил точно, как проходила церемония посвящения, но все соглашались в одном: нужна фотография. Джорджа Майкла.

— Для чего? — с преувеличенным терпением спросила Уинни.

Линн дернула ее за бретельку лифчика.

— Ты должна поклясться, что будешь вечно его любить.