Ну разве она не милашка?

— Да, я сущее наказание, что есть, то есть.

— Мой самый ужасный кошмар.

Дверь каретного сарая заело, и пришлось спустить Шугар Бет на землю, чтобы попасть внутрь. Там он снова поцеловал ее, на этот раз чуть коснувшись губ, словно не отваживался на большее, опасаясь не сдержаться. И только тогда она поняла, что сейчас он действительно оставит ее. Этого она не хотела, но не знала, как объяснить, что одинока, несчастна и нуждается в нем.

— Ты не представляешь, чего мне это стоит, — признался он, шагнув к двери, — так что не ожидай ни вежливости, ни учтивости, когда утром я буду здесь.

— Кто сказал, что я тебя приглашала?

— Кто сказал, что я нуждаюсь в приглашении?

На этот раз, уходя, он взял с собой пса.

Она едва доволоклась наверх. Сбросила одежду на пол и каким-то образом умудрилась почистить зубы, но разобраться в хаосе нахлынувших чувств было выше ее сил, поэтому она упала на постель.

И, уже засыпая, услышала дикие завывания:

— Шугар… Шугар… Шугар…

Сначала казалось, что это ей снится, но когда она перевернулась на спину, вопли стали громче.

— Шугар! Шугар! Шугар Пай^[9]!

Кабби Боумар и его пьяные дружки вспомнили старые школьные забавы.

Недаром Дидди обещала, что она станет женщиной на все времена.

Шугар Бет сунула голову под подушку и заснула.

Уинни проснулась от шума воды — должно быть, Райан принимал душ. Потом раздался его строгий голос: очевидно, он отправлял Джи-джи в воскресную школу, невзирая па вполне предсказуемые протесты.

— Меня исключили, па, помнишь?

— Но не из церкви.

— А где ма?

— Она себя неважно чувствует.

— Я тоже.

— Одевайся.

Уинни снова задремала. Сквозь сон до нее доносились запах кофе… звон посуды… стук двери… шум мотора… мир вертелся и без нее.

Наконец она заставила себя встать с постели. Переступила через черную ночнушку, вместо которой прошлой ночью надела старую футболку Райана и розовые спортивные штаны. Отправилась в ванную, вяло почистила зубы, но на душ энергии уже не нашлось. Посмотрела на себя в зеркало: опухшие глаза, отекшее лицо, всклокоченные волосы. Ее жизнь прохудилась, как эти розовые штаны, истерлась до дыр. Разлезлась по ниточке.

— Тебе лучше?

В зеркале рядом с ее собственным появилось отражение Райана. От неожиданности она подскочила. На нем были легкие брюки цвета хаки и тонкий трикотажный свитер, подаренный Джи-джи на Рождество.

— Я думала, ты уехал.

— Волновался за тебя, вот и попросил Мэрилин взять Джи-джи в церковь. Ну как ты?

— В порядке.

Уединение гостевой спальни манило… то место, где она не сможет ранить ни его, ни себя. Ей хотелось заползти туда и спрятаться под одеяло.

— Сегодня у нас концерт. И прием. Сможешь выдержать?

— Разумеется.

Он привалился к косяку, скрестив на груди руки. Уинни знала, почему он не поехал в церковь. Пытается замолить вчерашние грехи. Шугар Бет так легко все давалось: красота, обаяние, способность завлечь самых порядочных мужчин, даже Колина. Что же до Райана… один взгляд на Шугар Бет, и он пропал. Раздавлен тяжелыми колесами грузовика, нагруженного целой тонной предположений о том, что могло бы быть.

Уинни душил гнев. Она принесла в жертву себя, самую свою суть, свою душу в бесплодной попытке соперничать с призраком испорченной восемнадцатилетней девчонки. Она так презирала себя, что тошно становилось. Райан взглянул на часы:

— Джи-джи вернется не скоро. Почему бы нам…

— Ты когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме секса?!

Слова вырвались из нее с силой некоего доисторического гейзера.

Даже ударь она его, он и то не был бы так потрясен. Гейзер взвился к небу, но тут же опал, придавленный ее раскаянием.

— Прости. О Господи, Райан, мне ужасно жаль. Я не хотела.

Но простым извинением уже ничего не исправить. Теплые карие глаза похолодели.

— Я собирался предложить тебе накинуть что-то попроще, съездить в кондитерскую и раздобыть твоих любимых оладий с вишнями.

Несправедливость собственных нападок придавила ее к земле, но и бурлящий в самой глубине гнев никак не унимался. Всю свою жизнь она свято верила, что не достойна ничего, кроме эмоциональных объедков окружающих, и это до смерти ей надоело.

Уинни тяжело дышала, загоняя гнев внутрь.

— Прости.

— Как бы ты там ни считала, секс — далеко не все, о чем я думаю.

— Знаю. Просто я немного… не в себе. — Она прижала руки к животу, пытаясь удержать кипящий гейзер. — Сейчас я приберусь и поеду с тобой.

---

9 Букв.: сладкий пирожок (англ.)