Когда явились ангелы (сборник)

– Может быть, это все не стерлось, – сказал Джек – Может быть, за эти тысячелетия мы просто разучились читать их послание.

– А может, – сказал я, – это просто обман для отвода глаз арабам. Может, и не было никакого послания.

Этими «может» я могу задолбать кого угодно.

Шорох каменной крошки заставил нас оглянуться на стену. Из входного туннеля появилась фигурка и спускалась, чтобы приставать к нам.

– Пойдемте, – сказал Малдун, – за южной стеной есть место, где они нас не найдут.

Вслед за ним мы с Джеком обогнули угол и вдоль западной стены зашли в тыл. Там было темнее – громадное сооружение заслонило огни Каира. Малдун осторожно провел нас по руинам раскопанного погребального храма, расположенного между задней стороной Большой пирамиды и восточной стороной ее соседки-великанши, пирамиды Хефрена.

– Видите там черный шар?

Малдун показал в сторону поселка. Примерно в полукилометре я разглядел что-то круглое.

– Это затылок Сфинкса.

Он сел на камень лицом к зловещему силуэту. Джек нашел место, откуда мог с вожделением смотреть на мерцание вечернего Каира. Я выбрал камень со спинкой так, чтобы видеть всю смутную тройку пирамид. Сверьтесь с картинкой на пачке «Кэмела».

К западу меньшая пирамида – Микерина. Ближе – пирамида Хефрена с сохранившейся облицовкой на вершине. Она почти такой же величины, как ее знаменитая сестра, и даже на несколько метров выше над уровнем моря, потому что построена на более высоком месте, чем пирамида Хеопса. И выглядит ничуть не менее массивной. Но, как высказался Малдун о других руинах и храмах, у Хефрена нет того апломба. Шапочка облицовки, до которой не добрались арабы, придает ей слегка комичный вид, как будто диснейлендовский. Нет, она невероятно огромна, пирамида Хефрена, – тебя поражает работа каменщиков и радует, что вершина еще облицована, – но она не захватывает. Взгляд невольно возвращается к знаменитости, к премьерше с откушенной макушкой…

– Что это за темная щель? – спрашиваю Малдуна. – В пирамиде Хеопса есть черный ход?

– Так думал полковник Говард-Вайз году в тысяча восемьсот сороковом. Это он взрывчаткой открыл камеры над камерой царя и обнаружил чертов картуш Хуфу.

И это имя, Хуфу, найденное в верхней камере, – самый веский аргумент против прозрений Кейси.

– Полковник был большой любитель взрывов, – продолжал Малдун, – и у него работал араб по имени Дуед, существовавший, видимо, на диете из черного пороха и гашиша. Проработав много лет на этих топливах, он оглох, но заимел несколько интересных идей в археологии. Как и у Вайза, у него была теория, что есть второй ход, и он верил, что при правильном соотношении его любимых ингредиентов он этот ход найдет.

Ветер улегся, стало очень тихо. Что-то черное как будто бы направилось к нам из-за юго-западного угла, но исчезло в непроницаемой тени.

– При одном из взрывов в верхних камерах запал оказался чересчур коротким, и полковник решил, что потерял свою саперную обезьяну. Но через пару дней Дуед очнулся, причем с видением — что задняя дверь есть и расположена точно напротив передней двери. Доброго полковника подкупила простота видения.

Я заметил, что все собаки в поселке под нами перестали лаять.

– Пускай в этой прорве пирамид нет ни одной с южным входом, старина Говард-Вайз решил, что для верности стоит проверить – зайти с той стороны и рвануть пару бочонков.

– Обнаружил что-нибудь? – поинтересовался Джек.

– Те же камни. Называется: «Безрезультатная дыра Вайза».

– Подумать, какая неожиданность, – сказал Джеки.

– Он уволил Дуеда и перенес свою деятельность на Микерина, где нашел саркофаг, якобы с мумией фараона, но по воле случая или судьбы судно по пути в Англию затонуло, и Говард-Вайз лишился своего трофея. Единственное, что он мог продемонстрировать после пяти лет долбления и взрывов, – свою безрезультатную дыру да эти чертовы разгрузочные камеры. Одна из них была заполнена таинственным черным порошком.

– Да? И что это было?

– Когда наука дозрела до того, что смогла проанализировать вещество, выяснилось, что это тела миллионов мертвых букашек.

– Потрясающе. – Джек встал и поправил галстук. – У меня возникла мысль вернуться в отель и перебить москитов. Дайте мне знать, если наткнетесь на что-то ценное.

После того как Джеки понуро ушел, Малдун поведал мне кое-что о своем прошлом. Выросши при родителях, воцерковленных и вместе с тем увлекавшихся «чтениями» Эдгара Кейси, Малдун несколько пресытился таинственными теориями. Первым настоящим его вдохновителем был Енох Огайский.