82  

Мы с Дуроти выкуриваем пару косяков, и я говорю: «Пошли, покажу, где тут что». Идем к пруду, ее дочка увязывается за нами. Переоделась – сорочку сняла, надела тугой топ без бретелек. Струится подле меня, а я рассказываю ее мамаше про ферму. Краем глаза вижу, как девчонка выдавливается из топа, словно веснушчатая зубная паста.

У пруда знакомлю их обеих с Квистоном. Квистон охотится на окуня и еще дуется, что прохлопал экспедицию на Лососевый ручей. Рыжие волосы и выдавленная кожа всю обиду мигом стирают. Он спрашивает, не хочет ли она забросить, – мол, в камышах водится Крупный, если ей интересно. Рыжий Цветик, ни слова не молвив, струится прочь, дабы утешить полдюжины крякв, и взлетом волос дает понять, что не интересуется мальчишками своих лет и рыбой любого размера.

– Довольно развитая, – шепотом поясняет Микро-Дуроти. – Уже почти год на противозачаточных таблетках.

Квис вновь переключается на своего окуня, Дуроти идет донимать Бетси в саду, я возвращаюсь наверх. С провода за окном смотрит ласточка. Квистон и Калеб со Стюартом чешут по полю навстречу Олафову сынку Бутчу. Солнце подползает к концу самого длинного рабочего дня в году.

Девчонка идет к микроавтобусу, достает спальник и книжку Анаис Нин. Улыбается мне из-под окна:

– Ничего, если я у пруда гнездо совью? Люблю под звездами спать, ну и, может, поплаваю на закате. Понимаешь, да?

– Да уж понимаю, – говорю. Вей гнездо, где хочешь; плавай, сколько влезет, ну, спасите-помогите, еще бы. – Ничего.

Ласточка ныряет к земле. Оса завязывает со штукатурными работами и вылетает поглядеть. Бетси и Дуроти отправляются в дом варить горох. Солнце добирается до Маунт-Нево. Пора сделать обход, решаю я, уток покормить, на пруд глянуть; мало ли, какие на закате случаются беды.

Она сидит на берегу, мокрые руки обняли коленки; смотрит на уток, а они на нее. Улыбается. Я сажусь на корточки, кидаю корм поближе к берегу. Утки крякают и жрут.

– Пшеница? – спрашивает она.

– Бурый рис, – говорю. – У нас его два мешка, макробиотики оставили, которые тут жили. Больше не ели ничего.

– Фу-у. И им нравилось?

– Да вряд ли. Раньше дюжина была. Уток, а не макробиотиков. Кто-то шестерых селезней того. Лиса, наверное.

– Жалко.

– Природа, – говорю. – Когти и клыки в крови[131].

– Все равно грустно. Бедные одинокие девочки…

– Ага.

Небо окрасилось золотом, и мы еще долго смотрели на уток, ни слова не говоря. Мне было хорошо – я был добродетелен, почти праведен на исходе этого первого дня, и радовался снизошедшему пониманию: мой двойной пост и впрямь действовал. Я и близко не подошел к телику и ни капельки не желал трахнуть этих уток.

Кусты ежевики

  • Голоженские ноги, кусты ежевики
  • Меня сбили с пути – таковы мои
  •         бзики,
  • Хотелось клубнички – прокисла
  •         клубника.
  • Спасибо ногам да кустам
  •         ежевики.

Молли в Смертном Доле

  • Молли встретил я в Барстоу в баре,
  • Ее страхи в Седоне я нежно смирил.
  • В Уотерфорде мы были в ударе,
  • А потом я в Глендейле горючку глушил.
  •         Ах, Молли, ты жила в Смертном Доле,
  •         Ты мертва, боже, Молли, мертва,
  •         Где кукушка бежит от койота во ржи,
  •         Мой соколик, тебя обняла синева.
  • Молли видела, как я в Риальто
  • Тискал тетку из Трейси, не помня себя,
  • В меня Молли пальнула разок в Пало-Альто,
  • В Солтон-Си сиганула, и я плачу, скорбя
  •         О Молли, что жила в Смертном Доле, —
  •         Ты мертва, боже, Молли, мертва,
  •         Где таится паук
  •         И дрожит бурундук,
  •         Щелочную постель твою видно едва.

Полынная Полли

  • Полынная Полли – бесплодный овраг,
  • Цвет болиголова с утра
  • Не раз вздымала свой драный флаг —
  • Мол, она на расправу скора.
  • Одна пустота – ни друзей, ни дружка,
  • Ни близких, и в сердце черно.
  • И горечь для Полли была сладка,
  • Как сладкое вино.
  • Сладкое вино.
  • Была для Полли горечь сладка,
  • Как сладкое вино.
  • Ей землю отец завещал – не бывало
  • На свете тучней земли той,
  • Но Полли не сеяла и не жала,
  • А поливала мечтой.
  • Сено у Полли – ветер на воле,
  • Поднятый вилами в срок.
  • Пшеницу побило грозою у Полли,
  • И не лес, а змеиный клубок.
  • Не лес, а змеиный клубок.
  • Грозою побило пшеницу у Полли,
  • И не лес, а змеиный клубок.
  • Весною соседи, оставив наделы,
  • С топором и советом шли к ней,
  • Но Полли волком на них глядела —
  • Мол, управлюсь без вас, мне видней.
  • Она сама себе голова,
  • Плевать ей на пустомель.
  • Безлетье ей трын-трава, она
  • Сама себе хлеб и хмель.
  • Сама себе хлеб и хмель.
  • Любой недород Полли – трын-трава,
  • Сама себе хлеб и хмель.
  • Настала сушь, и о горькой судьбе
  • Плача, соседи кто сбег, а кто помер.
  • Но Полли всех позвала к себе
  • И всех накормила – вот это номер.
  • Плуг не касался ее низины,
  • Борона не ласкала поля.
  • Но марципаны и буженина
  • Росли, где ступала Полли.
  • Там, где ступала Полли.
  • Да, марципаны и буженина
  • Росли, где ступала Полли.
  • Где ни бродила она, вокруг
  • Тонул в сочной зелени дол,
  • Под взглядом ее сохлый стебель вдруг
  • Корни пускал и цвел.
  • Минула сушь, как минет вчера,
  • И в край несчастливый опять
  • Вернулся дождь, и настала пора
  • Сеять и пожинать.
  • Гости ушли, унося на поле
  • Топор, и совет, и плуги…
  • До смерти польку плясала Полли,
  • Ее земли ушли за долги,
  • Земли ушли за долги.
  • Полынная Полли плясала польку,
  • Ее земли ушли за долги.

Коробка конфеток

  • Старичью ветошь драную перешивала,
  • Муж – калека лежачий да трое ребят:
  • Сестра Лу на углу ателье
  • содержала,
  • А ночами во сне одевала солдат…
  • Боже, дай мне коробку конфеток
  • Да Писанье – и взмоет глас мой,
  • Воссияю луной в тьме ночной
  • этих гетто —
  • Озарю этим черным дорогу домой.
  • Восседал за роялем трупак аспиранта —
  • Его доконали морфин и вино.
  • Бутыль холодна и влажна
  • на серванте,
  • И по-прежнему громко стучит метроном…
  • Боже, выдай коробку конфеток
  • Да Писанье – и взмоет глас мой,
  • Освещу маяком я содом
  • этих гетто —
  • Озарю этим черным дорогу домой.
  • Своей молодости Энни Жвачке так жалко,
  • Что жует она только ботву и шпинат.
  • Небритые ноги и пояс убогий,
  • на свалке
  • Отысканный сто лет назад…
  • Боже, вышли коробку конфеток
  • Да Писанье – и взмоет глас мой,
  • Загорюсь я, как лампа, ради хлама
  • из гетто —
  • Укажу этим черным дорогу домой.
  • Кроха Лупе зубрила жаргон феминисток
  • И усвоила вскоре лесбийский жаргон,
  • Но взбрело под венец, и конец
  • очень близко —
  • Ее муж винодел и к тому же пижон.
  • Боже, только коробку конфеток
  • Да Писанье – и взмоет глас мой,
  • Подпалю я, как факел, бараки
  • сих гетто —
  • Погоню этих черных в дорогу домой.
  • Как-то раз Братец Мемфис в Сент-Луисе
  • Хавал мясо в кафешке и мелочь сшибал,
  • Из кафе убежал на вокзал
  • с резью в пузе,
  • И от трупного яда в Монро дуба дал.
  • Милый Боже, коробку конфеток
  • Да Писанье – и взмоет глас мой,
  • Воссияй же луной в тьме ночной
  • этих гетто —
  • зари нам, Всевышний, дорогу домой.

© Перевод А. Грызуновой.

  82  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×