Кольцо

На долю Рут Либман тоже выпало немало горя с тех пор, как трагедия Перл-Харбора втянула Америку в войну. Тогда у Рут было четверо здоровых и счастливых детей. Теперь же у нее остались две дочери и один сын. Саймона сбили в небе над Окинавой, а Пол чуть не погиб на острове Гуам. Когда пришла телеграмма из части, где служил второй сын, Рут чуть не упала в обморок. С застывшим лицом она направилась в кабинет мужа и заперлась там. Сэма дома не было – он, как обычно в это время, находился у себя в офисе. Ни о чем не подозревавшие дочери были наверху, а Рут держала в дрожащих руках конверт, в котором содержалось сообщение о судьбе ее последнего сына. Мать решила, что будет лучше узнать самое страшное без свидетелей. Но, прочтя телеграмму, она испытала неимоверное облегчение: оказывается, Пол не убит, а только ранен. Через несколько недель он должен был вернуться в Штаты. Когда она позвонила Сэму, ее голос дрожал от истерической радости – теперь можно было не изображать хладнокровие. Для семьи Либман война закончилась. Счастье, переполнявшее Рут, подействовало на ее мысли, на ее образ жизни. Она давно уже мучилась чувством вины, читая о гонениях, которым подвергают ее соплеменников в Европе нацисты. Рут Либман решила заняться благотворительной деятельностью. Радость, вызванная тем, что Пол остался в живых, наполнила ее душу любовью и состраданием. Свою благодарность судьбе она выражала тем, что помогала незнакомым людям – подбирала для них спонсоров, отправляла поездом к новому месту жительства. А сейчас ее беспокоило состояние худенькой девушки, которую звали Арианой.

Девушка сосредоточенно посмотрела на нее и закрыла глаза.

– Почему я здесь?

– Потому что на пароходе вы заболели. Нужно было убедиться, все ли с вами в порядке.

На лице Арианы появилась усталая ироническая улыбка. Разве не очевидно, что у нее все, абсолютно все в порядке?

С помощью американки она села на постели и выпила теплого бульона, оставленного медсестрой. Затем, обессилев, Ариана откинулась на подушку. Даже это небольшое усилие ее очень ослабило. Рут Либман осторожно поправила ей одеяло и посмотрела в смятенные синие глаза. Пожалуй, доктора правы: эта девочка отказалась от надежды.

– Вы из Германии, Ариана?

Девушка кивнула и закрыла глаза. Германия? Какое это теперь имеет значение? Она такая же беженка, как все остальные. Всего три недели назад она еще была в Берлине…

Рут увидела, что сомкнутые ресницы затрепетали – на Ариану нахлынули воспоминания. Тогда американка нежно коснулась ее руки, и Ариана вновь открыла глаза. Может быть, этой девушке лучше с кем-нибудь поговорить и тогда кошмарные видения оставят ее в покое?

– Вы уехали из Германии одна?

Снова кивок.

– Это было очень мужественно с вашей стороны.

Рут тщательно подбирала каждое слово. Медсестра сказала, что девушка понимает по-английски, но, кажется, не очень хорошо.

– Дорога была дальней?

Ариана с некоторым подозрением посмотрела на участливое лицо американки и решила ответить. Даже если эта женщина работает в армии, в полиции или в иммиграционной службе, какая теперь разница? Ариана вспомнила бесконечные допросы в кабинете у капитана фон Райнхардта, но это лишь вновь пробудило в памяти все связанное с Манфредом. Она зажмурилась, а когда опять открыла глаза, по щекам ее стекли две крупные слезы.

– Я шестьсот миль добиралась до Франции…

– Шестьсот миль?

Рут хотела спросить, откуда Ариана попала во Францию, но не решилась. Было видно, что любые воспоминания причиняют девочке боль.

Рут Либман относилась к тому разряду людей, которые никогда не расстаются с надеждой. Кроме того, она обладала удивительным даром вселять надежду в других людей – потому-то ей так хорошо и удавалась ее работа. В юности Рут мечтала работать в области социального обеспечения, но после того как она стала женой Сэмюэла Либмана, у нее появилась возможность заниматься благотворительностью в ином масштабе.

Рут внимательно наблюдала за Арианой, желая понять, чем можно помочь этой девочке, в чем главный источник ее горя.

– А где ваша семья, Ариана? – спросила она как можно мягче и тут же по реакции девушки поняла, что та не готова вести разговор на эту тему.

Слезы полились потоком, Ариана села на кровати и покачала головой:

– Их больше нет… Никого… Мой отец, мой брат, мой…

Она хотела сказать «муж», но не сумела.

Повинуясь безотчетному порыву, Рут прижала Ариану к груди.