Вернись, любовь

Бернардо с признательностью улыбнулся и включил зажигание.

– Что случилось? Что он сказал? – Изабелла встревоженно смотрела на него с заднего сиденья.

– Он пожелал нам счастливого пути.

– Он ничего не сказал по поводу моего паспорта?

– Нет. Тот сопляк на грузовике оказал нам большую услугу. Я так рад, что готов расцеловать его. – Оба охранника невольно улыбнулись, когда они спокойно пересекли границу и снова остановились. – Водитель сделал грубый жест тому парню на таможне, и он потерял к нам интерес, – объяснил Бернардо.

– А что теперь? – Изабелла нервно посмотрела на приближающегося к ним мужчину в темно-синей униформе.

– Французский таможенник поставит штамп в наши паспорта, и мы поедем дальше. – Бернардо опустил стекло и опять улыбнулся.

– Добрый день, месье, мадам. – Француз приветливо улыбнулся им, оценивающе взглянул на Изабеллу и вскользь на ребенка. Изабелла уставилась на красную отделку на его униформе, желая оказаться подальше отсюда. – Отдыхать? Или по делу?

– И то и другое. – Иначе нельзя было объяснить наличие двух портфелей с бумагами, если бы их проверили. – Моя сестра, наши кузены и мой племянник. Семейный бизнес.

– Понятно.

Он взял паспорта у Бернардо. Изабелла крепко прижала к себе Алессандро.

– Вы долго пробудете во Франции?

– Всего несколько дней. – Не важно, что он говорил ему: они все будут возвращаться разными путями, а Изабелла и Алессандро не вернутся вообще.

– Что в багажнике? Продукты? Растения? Семена? Картофель? О Господи.

– Нет, только наш багаж. – Бернардо собрался выйти из машины, но таможенник махнул рукой.

– Не надо. Спасибо. – Он подошел к окну, взял свою печать, пролистал паспорта и завизировал их въезд, даже не взглянув на имена. – Счастливого пути. – Он махнул им, когда шлагбаум поднялся, и Изабелла улыбнулась Бернардо со слезами на глазах.

– Как твоя язва?

– Живет и здравствует.

– Моя тоже. – Они засмеялись, и Бернардо сильно нажал на акселератор.

В разгар утра они уже были в Ницце, и Алессандро начал просыпаться. Его мать, как и все остальные, не спала всю ночь.

– Где мы? Это Африка? – Он сел, широко улыбаясь после сна.

– Мы здесь, милый. Но это – не Африка, а Франция.

– Мы ехали сюда? – У него появился разочарованный вид. Он уже несколько раз бывал во Франции.

– Хочешь еще печенья? – Бернардо взглянул на него на ходу.

– Я не голоден.

– Я тоже.– Изабелла тотчас же поддержала его мнение, но в десяти милях от аэропорта Бернардо остановился у небольшой стоянки. Он купил им фрукты, четыре чашки кофе и упаковку молока.

– Все будут завтракать?

Кофе сотворило с ними чудеса. Изабелла причесалась и освежила свой макияж. Только на мужчинах сказалась бессонная ночь: у них были усталые глаза и небритые подбородки.

– Куда мы едем теперь? – У Алессандро остались белые усы от молока, которые он стер лапой плюшевого мишки.

– В аэропорт. Я собираюсь посадить тебя и твою мамочку на самолет.

– О, здорово! – Алессандро захлопал в ладоши от восторга, а Изабелла наблюдала за ним. Это было удивительно: ни ропота, ни сожалений, ни страха, ни прощания. Он воспринял их отъезд и их «приключение» как нечто давно запланированное. Даже Бернардо был слегка поражен. А потом удивился еще больше, когда они прощались в аэропорту.

– Береги свою маму! Я скоро позвоню тебе. – Он нежно посмотрел на ребенка, моля Бога, чтобы тот не заплакал. Но Алессандро неодобрительно поглядел на него.

– У них нет телефонов в Африке, глупый.

– А вы с мамой едете туда? – Да.

Бернардо нежно потрепал волосы мальчика и, нервничая, наблюдал, как пассажиры спешат к самолету. – Пока, Изабелла. Пожалуйста... береги себя.

– Обязательно. И ты тоже. Я позвоню, как только мы приедем.

Он кивнул, а затем быстро обнял ее.

– Прощай. – Он задержал ее в объятиях дольше, чем следовало, чувствуя ком, подступивший к горлу.

– До скорого, Бернардо. – Она вновь крепко прижалась к нему. Затем взяла ребенка на руки и в сопровождении охранников заспешила к самолету.

Он молча смотрел ей вслед, пока ее норковая шубка не исчезла в толпе. Он предлагал ей надеть простое темное шерстяное пальто, но она настояла на шубке, считая, что она может понадобиться ей в Нью-Йорке. Изабеллецца. Он почувствовал ужасную внутреннюю дрожь. Неужели он потерял ее навсегда? Взяв себя в руки, он медленно вытер слезу и вышел из аэропорта, шепча «До свидания». Ей еще предстояла долгая дорога, да и он хотел к ночи вернуться в Рим.