Долина проклятий

— Дайте сигарету, — сказал Таннер.

Полицейский справа протянул ему зажженную сигарету.

Он поднял руки, взял сигарету. Куря, он стряхивал пепел на пол.

Они мчались по шоссе. Когда машина проезжала городки или встречалась с транспортом, водитель врубал сирену, а наверху начинал мигать красный маяк. Тогда сзади вторили сирены патрульных машин сопровождения. На протяжении всего пути до Л-А водитель ни разу не прикасался к тормозу и каждые пару минут выходил на связь по рации.

Внезапно с оглушающим шумом на них опустилось облако пыли и гравия. В правом нижнем углу пуленепробиваемого ветрового стекла появилась крохотная трещина. По крыше и капоту заколотили камни. Шины отчаянно визжали по гравию, мгновенно покрывшему всю поверхность дороги. Пыль висела тяжелым непроницаемым туманом, но через десять секунд они выскочили из нее. Все в машине подались вперед и стали смотреть наверх.

Небо приобрело багровый цвет; его пересекали черные линии, движущиеся с запада на восток. Линии распухали, сужались, скакали из стороны в сторону, иногда сливались. Водитель включил фары.

— Похоже, надвигается большая буря, — заметил человек с обрезом.

Водитель кивнул.

— Взгляните дальше на север.

В воздухе началось завывание, темные полосы продолжали расширяться. Звук нарастал, терял звонкость, переходил в мощный рев.

Небо на глазах потемнело, и, вместе с пылью, на землю упала беззвездная, безлунная ночь. Иногда раздавалось резкое «понг!», когда в машину ударял осколок покрупнее.

Водитель зажег противотуманные фары, снова врубил сирену; машина неслась вперед. Завывание и грохот боролись с душераздирающим воплем сирены, а на севере разливалось голубое пульсирующее сияние.

Таннер докурил сигарету, и ему протянули другую. Теперь курили все.

— Тебе повезло, что мы тебя подобрали, парень, — сказал сосед слева. — Не то попал бы ты на своем мотоцикле…

— Был бы рад, — ответил Таннер.

— Ты спятил.

— Нет. Я бы прошел. Не впервой.

Когда они достигли Лос-Анджелеса, голубое сияние заполняло полнеба — подкрашенное розовым и простреленное дымчато-желтыми молниями, которые словно паутина тянулись к югу. Грохот стал оглушающим, физически ощутимым. Он бил по барабанным перепонкам и заставлял вибрировать кожу. Перебегая от машины к большому зданию с колоннами, им приходилось кричать во весь голос.

2

Когда они въезжали на стоянку, здание, на поверхности которого чередовались блики всполохов и холодные тени, казалось скульптурой, вырубленной из глыбы льда. Теперь оно было словно из воска, словно готово было расплавиться при первом дуновении жара.

Они торопливо взбежали по ступеням, и дежурный полицейский впустил их через маленькую дверь справа от тяжелых металлических двойных ворот, служащих главным входом в здание. Он закрыл дверь на замок и цепочку, но лишь после того, как, увидев Таннера, расстегнул свою кобуру.

— Куда? — спросил человек с обрезом.

— На второй этаж, — ответил полицейский, махнув в сторону лестницы. — Наверх и прямо до конца.

— Спасибо.

Грохот сюда почти не доносился, и в искусственном освещении тела вновь обрели живой вид.

Дойдя до последнего кабинета, человек с обрезом кивнул водителю.

— Стучи.

На пороге появилась женщина, начала что-то говорить, потом увидела Таннера и замолчала. Она отошла в сторону и распахнула дверь.

— Сюда, — пригласила она, и они протиснулись мимо нее в приемную. Женщина нажала кнопку на столе.

— Да, миссис Фиск? — раздался голос.

— Они здесь, сэр.

— Пусть заходят.

Она провела их в конец приемной и открыла темную дверь.

Сидящий за столом мужчина откинулся в кресле и переплел под подбородком короткие толстые пальцы. Его властные глаза были лишь чуть темнее серебристо-седых волос.

— Садитесь, — сказал он Таннеру мягким голосом. И добавил, обращаясь к остальным: — А вы подождите в приемной.

— Мистер Дентон, этот тип опасен, — предупредил человек с обрезом, когда Таннер небрежно развалился в кресле напротив стола.

Окна помещений закрывали стальные шторы, и о ярости разгулявшейся стихии можно было догадываться лишь по доносящимся издалека пулеметным очередям.

— Я знаю.

— По крайней мере, он в наручниках. Оставить вам оружие?