Рубеж

Тогу богу.

Ни дна – ни покрышки.

Да, умен сотник. Прямо не сказал – да намекнул своим разбойникам, что поведал ему жид проклятый Юдка всю тайну как на духу. И где мы, и ехать куда, и скоро ли до панны Ярины да колдуна Мацапуры доберемся.

Я не спорил. Зачем? Прав он, пан Загаржецкий, нельзя в черкасах дух гасить. Пусть едут, а куда – так ли важно?

Одно дивило – что жив до сих пор. И, кажется, не одному мне это странно. Панове черкасы аж зубами скрипят, в мою сторону поглядывая. Не иначе, пан Логин и вправду из этой Бездны выбраться думает.

Ну и пусть думает, глупый гой! Пусть коней гонит! Я мышка, моя дело – хвостатое.

Вэй, и что же ты, мышка, натворила?

Поворот? Нет, просто скала к самой дороге подступает. Все то же – серый камень вокруг, сосны за выступы цепляются.

И тени нет – ни следа.

Тогу богу!

Ведь что я подумал, когда молнии начали камень в крошку разносить? Ничего не подумал, просто душа в сапоги провалилась. Мало кому из нас, детей Адамовых, доводится видеть их гнев!

А я все понять не мог, почему в Торе, в книге Берейшит, меч пламенный, что людям в Эден дорогу заслоняет, «вращающимся» назван?

Сегодня – понял!

Слаб наш язык. Меч! Видели бы наши меламеды тот меч!

Дрожи, мышка!

А после, как жив остался, в первый миг о Темных Малахах вспомнил. Есть, говорят, такие. Из Семи Воинств изгнаны, от Его Лика отлучены, и бродят между Сосудами. Почему бы их стае не попытаться проторить дорогу через Ворота? Говорили умные люди, что самим Темным ходу нет, вот и пытаются пристроиться к тем, кому виза выписана.

Решил – повезло. Нам повезло. Повернул Самаэль свое воинство против гостей незваных – и пробежали тараканы сквозь треснувший Заслон.

Теперь понимаю – чушь. Полная чушь и дурость! Но…

Но мог ли подумать я, глупый Иегуда, что ради нас, ничтожных, поднимет свой розовый Стяг великий князь Самаэль, что подобен пышущей пламенем высокой горе, и пошлет верных Малахов Ворота перекрывать, дабы мышку с тараканами в иной Сосуд не пропустить?! И мог ли помыслить, что придет нам на помощь Микаэлева рать?

Самаэль против Микаэля.

Раздрай небесный!

Да, бежала себе мышка, бежала!..

Разве не Высшей волей Рубежи охраняются? Разве не по Его приказу воинство под розовым Стягом стражу в Воротах держит?

Мышку не хотели пускать! Маленькая мышка оказалась не по душе самому Самаэлю!

И кто скажет мне, глупому жиду, почему?

Пусть даже так. Но воевать! Из-за нас!

Могуч Самаэль, сотоварищ князя Габриэля, Шуйцы Святого, благословен Он! Могуч! Но никто еще не сладил с воинством Микаэля. И разлетелся твердый камень под ударами голубых молний.

Голубых! А мне они казались темными…

Мышка ускользнула, убежали тараканы. А что Там? В Высшем мире, в обители Малахов? Не скликают ли князья все Семь Воинств? Белый Стяг Габриэля, зеленый – Рафаэля, пурпурный с золотом – Уриэля?..

Что же ты натворила, глупая мышка?

* * *

И был вечер, и было утро, и был день…

Ночи не было.

Все тот же сумрак, серое низкое небо, горы со всех сторон.

– Сто-о-ой! Привал!

Я спрыгнул с коня, поискал свою тень…

Потерялась тень!

– Нумо, хлопцы, кулеш варить! Эй, за жидом клятым смотрите!

– Приглядим, батьку!

Так ничего и не понял сотник валковский. Куда мне бежать-то? Прямиком в Бездну? К Левиафану?

Вот дурень!

Двое не поленились – стали по бокам. Руки на эфесах сабельных, взгляды огнем горят. Вэй, как страшно!

– А ну-ка, панове-молодцы, поглядите, чего вокруг есть? Да сторожко глядите! С бережением!

Я снял жупан, расстелил на камнях и прилег, не обращая внимания на сопящих по бокам хлопцев. Пусть все бегают, а жид клятый отдыхать будет. Шаббат у жида!

Но сначала…

Прочь, Тени!

…И вздрогнул я вновь, ибо увидел то, что не должно быть здесь.

Перекресток!

Прямо передо мною вдаль уходила широкая дорога. Даже не дорога – проход! Черная Бездна сгинула, растворилась без следа, уступая место привычной белизне Сосуда.

Словно окно.

Окно, ворота, дверь…

Я открыл глаза.

В двух шагах – серый камень бесконечной дороги, а за ним – привычные деревья.

Рощица – обычная, чуть ли не сотая за день.

Обычная – да не очень!

Я даже встал – осторожно, дабы стражей своих не потревожить. Сосны с елями толпятся, к склону отвесному лепятся.

Вэй, не сосны! Не елки! Не можжевельник, не боярышник.

Неужто никто не заметил?

Я поглядел по сторонам. Костер дымится, смолой сосновой пахнет, панове-молодцы котел над огнем пристраивают…