Когда я дошла до Ла Гулю, оказалось, что пляж почти безлюден. Сначала я удивилась, потом вспомнила про оповещение насчет медуз и увидела белую кайму у края воды — слишком густую для пены. Приливом принесло десятки медуз — они, умирая, постепенно теряли прозрачность. Потом придется вооружиться сачками и граблями и устроить уборку. И — поскольку эти твари так опасны — чем раньше, тем лучше.
У самой полосы прибоя кто-то стоял и глядел на воду — почти на том же месте, где прошлой ночью Дамьен. Это мог быть кто угодно — выцветшая vareuse, лицо закрыто широкими полями соломенной шляпы, — но я знала, кто это.
— Здравствуй, Жан-Клод. Или тебя теперь звать Бриман-два?
Он, должно быть, слышал, как я подошла, поскольку не удивился.
— Мадо. Марэн мне сказал, что ты в курсе.
Он подобрал с песка кусок пла?вника и стал тыкать им в подыхающую медузу. Я заметила, что рука в рукаве vareuse забинтована.
— Все не так плохо, как ты думаешь, — сказал он. — Никого не бросят на произвол судьбы. Поверь мне, абсолютно все саланцы в результате только выиграют. Неужели ты думаешь, я способен допустить, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое?
— Я не знаю, на что ты способен, — холодно сказала я. — Я даже не знаю, как тебя теперь называть.
Это его явно задело.
— Можешь называть Флинном, — ответил он. — Это фамилия моей матери. Мадо, ничего не изменилось.
Голос его звучал настолько мягко, что я чуть не расплакалась. Я закрыла глаза, снова впуская в себя холод, радуясь, что он не попытался меня коснуться.
— Все изменилось! — Я услышала, что мой голос повышается, но не могла ничего поделать. — Ты нас обманул! Ты меня обманул!
Его лицо застыло. Мне показалось, что у него больной вид — бледное, осунувшееся лицо. Левая скула еще хранит след от солнечного ожога. Углы рта слегка опущены.
— Я говорил тебе то, что ты хотела слышать, — сказал он. — Я делал то, что ты хотела. Ты была вполне довольна результатами.
— Но ты ведь не для нас это делал, так? — Я не могла поверить, что он пытается оправдать свое предательство. — Ты о себе заботился. И это окупилось, верно? Партнерство с Бриманом и оборотный капитал?
Флинн внезапно злобно пнул блеклую тварь, валявшуюся у его ног.
— Ты понятия не имеешь, каково мне пришлось, — сказал он. — Тебе никогда ничего другого не было нужно. Тебя совершенно не волновало, что ты живешь в чужом доме, где некому о тебе позаботиться, что у тебя нет ни собственных денег, ни нормальной работы, ни будущего. А я хотел большего. Если бы я хотел так жить, я бы остался в Керри.
Он посмотрел под ноги, на подыхающую медузу, и снова пнул ее.
— Мерзкие твари. — Внезапно он поднял голову и посмотрел на меня с вызовом. — Мадо, скажи мне честно. Ты никогда не задаешься вопросом: а что бы ты делала, если бы все было по-другому? Неужели тебе этого никогда не хотелось, совсем-совсем?
Я игнорировала вопрос.
— Но почему Ле Салан? Почему бы тебе не сидеть спокойно в Ла Уссиньере, занимаясь своим делом?
Он скривил губы.
— С Бриманом непросто. Он хочет, чтобы все было под его контролем. Он меня не с распростертыми объятиями принял, знаешь ли. На все это понадобилось время. Планы. Труд. Он мог держать меня в подвешенном состоянии годами. Его бы это вполне устроило.
— Значит, ты нам позволял о себе заботиться, а сам тем временем использовал нас, чтобы взять верх над Бриманом.
— Я за все расплатился! — Кажется, он был по-настоящему зол. — Отработал. Я никому из вас ничего не должен.
Он рубанул воздух здоровой рукой, и стая вспугнутых чаек взлетела, пронзительно крича.
— Ты не знаешь, каково мне пришлось, — повторил он, уже потише. — Я полжизни прожил в бедности. Моя мать...
— Но ведь Бриман посылал вам деньги, — запротестовала я.
— Деньги на... — Он прервался и закончил фразу безжизненным голосом: — Мало. Слишком мало.
Я презрительно посмотрела на него, и он встретил мой взгляд с вызовом.
Облаком опустилась тишина.
— Ну так что? — Я постаралась, чтобы мой голос звучал безо всякого выражения. — Когда это случится? Как скоро ваши люди демонтируют Ле Бушу?
Он растерялся.
— Кто тебе сказал, что это должно случиться?
Я пожала плечами.
— Это же совершенно очевидно. Все должны Бриману деньги. Все рассчитывают на хорошую прибыль от летнего сезона. Будет куча денег, и они расплатятся с долгами. Но если не будет рифа, людям придется продать землю задешево, чтобы расплатиться; еще год, и тут все будет принадлежать Бриману. Тогда ему останется только подождать, чтобы приливы опять разнесли эту часть острова, и приступить к постройке паромного порта. Я верно угадала?