Остров на краю света

Он горестно похлопал себя по животу.

— Аппетит у меня уже совсем не тот. Может, пропал от вида всех этих пустых столов...

Я до сих пор не знаю, почему это сделала. Может, потому, что для жителя Колдуна не проявить гостеприимства — немыслимо. Может, потому, что его слова меня задели.

— Оставайтесь ужинать, — внезапно предложила я. — Тут на всех хватит.

Но Бриман внезапно расхохотался, оглушительно, живот его трясся от великанского смеха. Я почувствовала, что краснею, и поняла, что меня обманули, — вытянули из меня сочувствие, в котором совершенно не нуждались, и мое предложение его позабавило.

— Спасибо, Мадо, — сказал он наконец, вытирая слезы углом носового платка. — Ты невероятно добра. Но мне пора идти, э? Без труда не выловишь и рыбку из пруда.

5

На следующее утро, проходя мимо блокгауза, я нигде не увидела Флинна. Ставни были закрыты, генератор выключен, и никаких других обычных признаков того, что он дома. Заглянув в окно, я не увидела ни грязной посуды от завтрака в раковине, ни покрывала на постели, ни одежды. Мельком заглянув внутрь — в Ле Салане мало кто запирает двери, — я не обнаружила ничего, кроме застоявшегося запаха пустого дома. Что еще хуже — лодочка, которую он держал в устье etier, тоже исчезла.

— Должно быть, на рыбалку поехал, — сказала Капуцина, когда я зашла к ней в вагончик.

Ален согласился и сказал, что он, кажется, видел лодку Флинна, выходившую в море сегодня рано утром. Анжело тоже вроде бы не обеспокоился. Но Аристид насторожился.

— Несчастные случаи бывают, — мрачно заявил он. — Вспомните Оливье.

— Э, — сказал Ален. — Оливье просто был невезучий.

Анжело кивнул.

— Рыжий скорее сам натворит беды, чем в беду попадет. Он всегда приземлится на ноги, где бы он ни был.

Но день тянулся, а Флинн не появлялся, и я слегка забеспокоилась. Ведь он наверняка сказал бы мне, если бы собирался уехать надолго?

Когда он не появился к полудню, я на всякий случай пошла в Ла Уссиньер, где как раз собирался отплывать «Бриман-1». Очередь отдыхающих ждала в тени под навесом «Черной кошки»; сходни были уставлены чемоданами и рюкзаками. Я поймала себя на том, что машинально обшариваю очередь взглядом в поисках рыжего мужчины.

Флинна среди отъезжающих, конечно, не было. Но когда я уже собиралась повернуть обратно к эспланаде, я вдруг заметила в очереди знакомую фигуру. Лицо закрывали длинные волосы, но джинсы в обтяжку и майку-топик цвета хурмы нельзя было ни с чем спутать. У ног ее, как пес, лежал набитый рюкзак.

— Мерседес?

Она повернулась на голос. Лицо было бледно и не накрашено. Похоже, она только что плакала.

— Отстань, — сказала она и повернулась в сторону «Бримана-1».

Я озабоченно поглядела на нее.

— Мерседес, у тебя что-нибудь случилось?

Она, не глядя на меня, покачала головой.

— Тебя это не касается, Квочка. Не лезь не в свое дело.

Я не двигалась — молча стояла рядом и ждала. Мерседес тряхнула волосами.

— Ты всегда меня ненавидела. Так радуйся, что я уезжаю. А теперь оставь меня в покое, поняла?

Лицо под свисающими волосами выглядело несчастной кляксой.

Я положила руку на худое плечо.

— Я тебя никогда не ненавидела. Пойдем, я куплю тебе кофе, и поговорим. А потом, если ты не раздумаешь уезжать...

Мерседес яростно всхлипнула из-под волос.

— Я не хочу уезжать!

Я подняла ее рюкзак.

— Тогда пошли.

— Только не в «Черную кошку», — быстро сказала Мерседес, когда я повернулась в сторону кафе. — Куда-нибудь еще.

Я нашла маленькую кафешку на задворках Кло дю Фар и заказала кофе и пончики на двоих. Мерседес все еще не успокоилась и была на грани слез, но враждебность пропала.

— Почему ты решила сбежать? — спросила я наконец. — Я уверена, твои родители будут беспокоиться.

— Я не вернусь, — упрямо сказала она.

— Что такое? Это из-за того дурацкого свадебного платья?

Она вздрогнула. Потом невольно улыбнулась.

— С него все началось, да.

— Никто не убегает из дому только потому, что платье не подошло, — сказала я, с трудом удерживаясь от смеха.

Мерседес покачала головой.

— Не поэтому, — сказала она.

— А почему?

— Потому что я беременна.

Мне удалось вытянуть из нее всю историю с помощью уговоров и еще одного кофейника кофе. В этой девушке странно смешивались наглость и детская наивность — она казалась то гораздо старше своих лет, то намного моложе. Я решила, что это и привлекло к ней Жоэля Лакруа — самоуверенная игривость. Но, несмотря на короткие юбки и сексуальную браваду, Мерседес оставалась островной девушкой — трогательно, опасно невежественной.