Дар

Потом они улеглись рядышком на подстилку и снова стали болтать — на этот раз о школе, о друзьях, о родителях и о том, чем бы им хотелось заниматься в жизни.

Томми сказал, что хотел бы повидать мир, но пока был с отцом только в Калифорнии и Флориде в деловой поездке. Она же никуда не ездила, но призналась в том, что ей хотелось бы посмотреть Нью-Йорк и Чикаго. Оба они мечтали побывать в Европе, но Мэрибет сомневалась в том, что когда-либо туда попадет.

У нее вряд ли появится возможность путешествовать, и даже ее переезд в этот городок стал для нее событием.

Они поговорили и о войне в Корее, и о тех их знакомых, которые там погибли. То, что всего через несколько лет после предыдущей войны Америка уже оказалась втянутой в следующую, и ей, и ему казалось дикостью.

Они оба помнили Перл-Харбор, хотя им было всего по четыре года. Отца Томми не призвали по возрасту, но отец Мэрибет воевал в Иводзиме. Мама страшно волновалась, но он вернулся домой целым и невредимым.

— А что ты будешь делать, если тебя призовут в армию? — спросила она.

— Сейчас? Или когда мне будет восемнадцать? — Томми, казалось, смутил ее вопрос.

Это было вполне возможно — ведь война в Корее могла и не закончиться через два года.

— Когда угодно. Ты пойдешь?

— Конечно. Как же иначе?

— А я бы не пошла, если бы была мужчиной. Я против того, чтобы на войне погибали люди, даже ради каких-то высоких идей, — твердо сказала Мэрибет, заставив его улыбнуться.

Иногда она была такая смешная. У нее, казалось, были сформировавшиеся взгляды на все на свете — подчас довольно забавные.

— Это потому, что ты девочка. У нас выбора нет.

— Выбор должен быть всегда. И рано или поздно ты перед ним встанешь. Квакеры, например, в армию не идут. Мне кажется, они умно поступают.

— Может быть, они просто боятся, — задумчиво произнес Томми, вспоминая все те представления, которые впитал с молоком матери.

Но Мэрибет не хотела соглашаться с ним.

Она ничего не принимала на веру до тех пор, пока не убеждалась в правоте того или иного суждения.

— Я не думаю, что они боятся. Мне кажется, они просто искренни перед самими собой и перед своей верой. Я бы отказалась идти в армию, если бы была мужчиной, — упрямо сказала Мэрибет. — Война — это кровавая бойня.

— Нет, ты бы не отказалась, — усмехнулся Томми. — Ты бы воевала, как все остальные.

Тебе бы пришлось это делать.

— Может быть, в один прекрасный день люди не будут делать то, что им «приходится» делать. Они будут спрашивать себя, разумно ли это, а не просто выполнять то, что им скажут.

— Что-то я сомневаюсь в этом, — возразил Томми. — Тогда наступит хаос. Почему кто-то должен идти в армию, а кто-то — нет? Что они будут делать? Бежать? Скрываться? Это невозможно, Мэрибет. Оставь войну мужчинам. Они знают, на что идут.

— В том-то все и дело. Я не думаю, что они это знают. Они просто начинают новые войны от скуки. Мы только что выбрались из мировой войны и снова полезли в эту кашу, — осуждающим тоном сказала она, и Томми рассмеялся над ее горячностью.

— Тебе надо баллотироваться в президенты, — поддразнил ее он.

Честно говоря, он уважал ее свободу мысли и ее способность отстаивать собственное мнение. В ней была какая-то особая храбрость.

Потом они решили пойти прогуляться, и на обратном пути он спросил ее, не хочет ли она искупаться. Но Мэрибет снова попробовала уклониться, заставив его ломать голову над тем, почему она так не хочет к нему присоединяться.

В середине озера был плот, и Томми хотелось доплыть до него вместе с нею, но она отказалась наотрез.

— Слушай, скажи мне правду, — наконец сдался он. — Ты боишься воды? В этом нет ничего стыдного. Скажи мне.

— Да нет. Я просто не хочу плавать.

Мэрибет хорошо умела плавать, но снять отцовскую рубашку не могла.

— Тогда иди в воду.

Было очень жарко, и Мэрибет с удовольствием бы искупалась, но она прекрасно понимала, что не может этого сделать. Сейчас у нее была ровно середина срока — четыре с половиной месяца.

— Войди в воду, и все. Здесь очень хорошо, — искушал ее Томми, и она в конце концов ступила на мелководье.

Они брели по колено в воде довольно долго, пока она не почувствовала, что стоит на краю песчаной ямы.

Томми оттолкнулся и поплыл по направлению к плоту, а затем обратно, делая широкие и уверенные гребки. У него были длинные и сильные руки и ноги, и он прекрасно плавал.

Через минуту он уже снова стоял рядом с ней.