Путь жизни

10

Человек, как животное, противится смерти, но благодаря разуму он всегда может заменить это противление не только покорностью, но и согласием.

11

Если смерть страшна, то причина этого не в ней, а в нас. Чем лучше человек, тем меньше он боится смерти. Для святого нет смерти.

12

Ты боишься смерти, но подумай о том, что бы было с тобой, если бы ты должен был вечно жить таким, каким ты есть?

13

Так же неразумно желать смерти, как и бояться ее.

14

Когда человека вылечили от смертельной болезни, и он опять живет, то это похоже на то, как когда воз, которому надо ехать через трясину, вытащили назад, на эту же, а не на ту сторону. Через трясину не миновать ехать.

15

Разумная жизнь подобна человеку, несущему далеко перед собой фонарь, освещающий его путь. Такой человек никогда не доходит до конца освещенного места, — освещенное место всегда идет впереди его. Такова разумная жизнь, и только при такой жизни нет смерти, потому что фонарь не переставая освещает до последней минуты, и уходишь за ним так же спокойно, как и во все продолжение жизни.

16

Смерть может быть согласием и потому нравственным поступком. Животное издыхает, человек отдает себя Богу.

Амиель

ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ЖИТЬ ТЕМ, ЧТО В НЕМ БЕССМЕРТНО

1

Сын живет в отцовском доме всегда, а поденщик только на время. И потому сын будет жить не так, как поденщик, будет заботиться об отцовском доме, а не думать, как поденщик, только о том, чтобы получить свою плату. Если человек верит, что жизнь его не кончается со смертью, то он будет жить, как сын в доме отца. Если же жизнь только та, какая есть в этом мире, то он будет жить как поденщик, стараясь воспользоваться всем, что можно в этой жизни.

И всякому человеку надо прежде всего решить вопрос, сын ли он хозяина или поденщик, совсем или не совсем он умирает со смертью тела. Когда же человек поймет, что есть в нем то, что смертно, есть и то, что бессмертно, то ясно, что и заботиться он будет в этой жизни больше о том, что бессмертно, чем о том, что смертно, — будет жить не как работник, а как хозяйский сын.

2

Верить в будущую жизнь может только тот, кто установил в своем сознании то новое отношение к миру, которое не умещается в этой жизни.

3

Кончается ли наша жизнь с телесной смертью, это вопрос самой большой важности, и нельзя не думать об этом. Смотря по тому, верим ли мы или нет в бессмертие, и поступки наши будут разумны или бессмысленны.

Поэтому главная наша забота должна быть о том, чтобы решить вопрос, совсем или не совсем умираем мы в плотской смерти, и если не совсем, то что именно в нас бессмертно. Когда же мы поймем, что есть в нас то, что смертно, и то, что бессмертно, то ясно, что и заботиться мы в этой жизни должны больше о том, что бессмертно, чем о том, что смертно.

Голос, который говорит нам, что мы бессмертны, есть голос живущего в нас Бога.

По Паскалю

4

Опыт учит нас тому, что многие люди, знакомые с учением о загробной жизни и убежденные в ее существовании, тем не менее предаются порокам и совершают низкие поступки, придумывая средства, как бы хитрее избежать грозящих им в будущем последствий их поведения. И в то же время вряд ли существовал когда-нибудь на земле хотя бы один нравственный человек, который мог бы примириться с мыслью, что со смертью все кончается, и чей благородный образ мыслей не возвысился бы до надежды на будущую жизнь. Поэтому мне кажется более соответствующим человеческой природе и чистоте нравов обосновывать веру в будущую жизнь на чувствах благородной души, чем, наоборот, основывать ее благородное поведение на надежде на будущую жизнь.

Кант

5

Одно только мы знаем несомненно, что нас ждет смерть. «Подобна ласточке, пролетевшей через комнату, жизнь человека». Мы приходим неведомо откуда и уходим неизвестно куда. Непроницаемая тьма позади, густые тени впереди. Какое значение будет иметь для нас, когда придет наше время, что мы ели вкусные кушанья или не ели, носили мягкие одежды или не носили, оставили большое состояние или не оставили никакого, пожинали лавры или были презираемы, считались учеными или невеждами, — сравнительно с тем, как мы употребили вверенный нам Господином талант.

Какую цену будет иметь для нас все это, когда потускнеют наши глаза и сделаются глухи наши уши. Спокойны в тот час мы можем быть только тогда, когда не переставая не только берегли вверенный нам талант духовной жизни, но увеличивали его до той степени, при которой уничтожение тела перестает быть страшным.