65  

«После операции я помещу тебя в симулятор, – пообещала Регина „дьяволенку“. – Посмотрю, можно ли что-то сделать. Если да, я порекомендую твоим родителям пересадить тебя в клон. Вряд ли, конечно, они согласятся. Извини, парень. Это всё, что я могу. То, что ты счел бы убийством, у нас считается лечением. Впрочем, допускаю, что ты назовешь это освобождением…»

Она начала разделение опыта альтеров – шаг за шагом.

Привычку за привычкой.

Навык за навыком.

…мне тридцать один год.

…сходила замуж – на шесть месяцев.

…сейчас в разводе; детей нет, и не хочется.

…мама говорит, что это нормально.

…папа делает вид, что согласен.

…не отвлекайся.

II

«„ЛЕБЕДЮ“ – 100 ЛЕТ!»

Солнце еще раздумывало: отправляться на покой, или погодить? Но транспарант, ликующим воплем взлетев в небо над интернатом, был виден издалека. Дизайнер сотворил чудо со спектральными настройками – текст горел и переливался, конкурируя с полярным сиянием. Паркуя аэромоб перед входом, Регина обнаружила над воротами еще один «сполох»:

ВСТРЕЧА ВЫПУСКНИКОВ ВЕКА!

РАССТЕГНИТЕСЬ, БРАТЬЯ И СЕСТРЫ!

ЗДЕСЬ – ВСЕ СВОИ…

Вокруг объемных букв скакали и кувыркались анимированные человечки. Время от времени они пускали друг в друга цветные лучи – надо полагать, ментальные импульсы. Смешней прочих выглядел классический растяпа, у которого импульсы влетали в одно ухо и вылетали из другого. Он же растерянно хлопал глазами.

– Добрый день. Вы на встречу выпускников?

Форма оливкового цвета. Серебряные – парадные – петлицы. Значок с буквой «Т» на лацкане. Татуированные крылья носа. «Синпат активный,» – гласила татуировка.

«Надо же! Коллеги…»

К Т-шникам Регина привыкла. Ее дергали на срочные вызовы раз в квартал. Плюс консультации. Плюс – Линда. С какого-то момента настороженность ушла. Работа, как работа. Чти закон – и спи спокойно. Или, если угодно, мучайся бессонницей, честный и социально адаптированный.

Вняв рекомендации, она «расстегнулась» в рамках приличий.

…чудная погода!

…метеоцентр постарался.

…что вы делаете сегодня вечером, офицер?

…охраняю вас. Ваше приглашение?

…а иначе не пустите?

…не дальше будки…

Т-шник взял у нее пригласительную открытку. Чиркнул ногтем по золотому тиснению – над краем всплыла номерная голограмма.

…милости просим!

…а в будку? Лжец…

…смех. Щекотка. Аромат вина.

…я навещу вас, офицер…

…сгораю от страсти…

…до скорого!

Аллеи, спортплощадка. Пруд с семихвостами. Скамейка. Здесь она ломала блок Линды, желая добраться до чужой радости. Здесь ее накрыло мокрой простыней ужаса: сработала рефлекторная защита эмпатки. Как давно это было? Великий Космос, четверть века назад… Если вломиться в блоки Линды сейчас – чем шарахнет агрессора? Небось, памятный ужас покажется доброй детской сказочкой! Впрочем, инспектора Линду Гоффер еще попробуй «расколи»…

…не Гоффер.

Рюйсдал.

«Говорят, от любви до ненависти – один шаг. А от ненависти до любви? Высшая арифметика… Туда – шаг, обратно – двенадцать лет. Или меньше? Линда, радость моя, когда ты впервые поцеловала Фому? Легла с ним в постель? Выслушала предложение руки и сердца? Ты приглашала меня на свадьбу, но я отговорилась – уже не помню, чем. Супруги-менталы…»

Регина представила себя на месте подруги. Нет, не с Фомой! С кем угодно, только не с ним… Например, с Альбертом Фроссом, добродушным терапевтом из отделения пси-реабилитации. С Фроссом у нее весной случился роман – бурный и краткий, как ливень. Или с Фердинандом Гюйсом. С Гюйсом у нее, правда, ничего не было. Но как вариант? Теоретически?

«Кажется, я геронтофилка. Я бы с радостью стала герцогиней Оливейра. Пожалуй, я склонна к инцесту, но такого, как папа, второго нет. Комиссар Фрейрен? Нет, он мне не нравится. Старик? Это слишком. Он раздавит меня. Всё-таки – Гюйс. Как бы это могло быть?»

…невозможная, отчаянная близость.

Тело, мысли, чувства.

…душа?

Уходит страх наготы.

Внешней; внутренней; всякой.

…такой, какая я есть. Если хоть чуть-чуть…

…закроешься, сохранишь кусочек своего, личного…

…куда нет хода даже ему…

Первая трещина.

Начало конца.

«Я преувеличиваю? Если признать, что у каждого есть право на мелкие тайны… Ты дура, Королева. Хорошо, будем взаимно вежливы: ты – идеалистка. То есть дура, возведенная в степень. Таким, как ты, нельзя заводить семью. С Фроссом было неплохо. Гейзер страсти, восторг безумия. Но под ними – хорошо спрятаны, надежно упакованы – у каждого имелись персональные скелеты в шкафах. Веселенькие скелетики в бронированных шкафчиках. Они плясали втихомолку, не торопясь выставиться на обозрение. Наверное, поэтому мы расстались легко, испытывая лишь невнятное сожаление…»

  65  
×
×