Королева Ойкумены

– Как вы с ней управляетесь? – Йохансон взялся за кружку с пивом. – Серьезная зверюга, не карманный песик…

Регина не любила распространяться на эту тему. Но круг коллег подразумевал определенный уровень доверия.

– Фрида послушная. А на экстренный случай у меня есть «поводок». Вроде «лонжи», которой вы меня страховали. Срабатывает на превышение критического уровня агрессии. Сначала идет стоп-сигнал, затем – блокировка двигательных центров.

– Часто пользуетесь?

– Редко. Уже и не помню, когда это было в последний раз. У Фриды быстро выработался рефлекс. А в «спящем» состоянии «поводок» себя не проявляет.

– Удобно, – кивнул маркиз Трессау. – Она в принципе не может броситься на человека?

– Может.

– В каком случае?

– Если я прикажу. Или отключу «поводок» в экстрим-ситуации.

– Вот это правильно! – доктор Шеллен, перегнувшись через стол, неожиданно пожала Регине руку: по-мужски, до боли в пальцах. – Женщина должна уметь себя защитить. Я как раз собираюсь завести квинтилианского дога. Проконсультируете меня насчет «поводка»?

– Кстати, о «поводках», – вмешался круглолицый мужчина. Голову его украшал смешной, жесткий-жесткий «ежик». – Позвольте представиться: Ансельм Лонгрин, реаниматолог…

С опозданием Регина сообразила, что разговор ведется вслух. На ментальном уровне висело гробовое молчание. Ну конечно! Перейди беседа на скрытый план, наблюдатели сразу занервничают. Собрались телепаты, сидят, молчат – секретничают! В том, что за ними наблюдают, доктор ван Фрассен не усомнилась ни на секунду.

II

– …«поводок» с обратным знаком и коллективным подключением. Работаем посменно. Сканирование, изучение, снятие динамической картины. Когда отыщем «разрывы», постараемся их зарастить…

– Если отыщем, коллега, – добряк Клайзенау сегодня был не в духе. – В чем лично я очень сомневаюсь. У кого-нибудь есть продуктивные идеи?

– Для начала – пересадить личности пострадавших в клонов…

– Как вы это себе представляете? Со взрослыми такое не проходит. Будь наши пациенты детьми, лет семи-восьми максимум… Да и то ваш вариант не спас бы ситуацию.

– Почему?

– У пострадавших нарушен, в первую очередь, энергобаланс ЦНС и психики. Новое тело ничего не даст, оно не восстановит всю полевую структуру…

– Надо продолжать исследования! Один-единственный беглый осмотр – это несерьезно!

– Боюсь, «Цаган-Сара» уже «исследовали», – Трессау переглянулся со старухой Шеллен. – Результат мы всё видели.

– Вы считаете, что над ними ставили эксперименты?!

– Да. Но совсем не те, о ком вы подумали.

– Извините, я не понимаю вас. Яхта подверглась атаке флуктуации. Это факт, подтвержденный записями в бортовом журнале и «черных ящиках». Всем известно, что бывает с людьми после таких атак. Наш разум для флуктуаций – лакомый кусочек. Уж простите, коллега, что говорю прописные истины…

– Вам известен хоть один случай подобного воздействия флуктуации на людей? Смерть – да. Амнезия разных степеней тяжести – сколько угодно. Распад личности, кома, фобии и психозы… Я запросил архивы; потом – Тирана. Он подтверждает, что таких случаев не было.

– Полагаете, атака инсценирована? Запись – фальшивка?

– Ни в коем случае.

– Тогда о каких экспериментах идет речь?!

– Атака и есть эксперимент. Не возьмусь судить, насколько удачный…

– И кто же экспериментировал? Уж не флуктуация ли?!

– Именно.

– Извините, уважаемый маркиз! Это даже не смешно! – вскочив, реаниматолог Лонгрин принялся мерить шагами веранду. Фрида, к тому времени задремавшая рядом с хозяйкой, подняла голову, внимательно следя за его перемещениями. – Флуктуации – природные аномалии континуума. Их даже к живым существам причислить нельзя…

– Я не претендую на истинность своего предположения, – в отличие от Лонгрина, Трессау был спокоен. – Но в качестве гипотезы…

– Как же, читал! Якобы флуктуации высших классов обладают разумом! И нам следует установить с ними контакт, – реаниматолог фыркнул. – Бредни выжившего из ума профессора с Сеченя, с этого недоразвитого мирка! Неужели вы всерьез…

Из темноты вырвалась летучая мышь – и заметалась под потолком, меж горящими в полнакала «солнышками», словно гигантская бабочка. Лонгрин умолк на полуслове, обратившись в статую. Румянец сбежал с его щек. Собравшихся окатило кислой волной паники. «Да у него фобия! – вздрогнула Регина. – Ему лечиться надо…» Она не заметила, в какой момент Фрида соскользнула на пол, трансформируясь. Миг – и, пружиной распрямляя длинную шею, целофузис кинулся в атаку. Прыжок, щелчок зубов, похожий на звук захлопнувшегося капкана – и вот уже из пасти Фриды торчит лишь перепончатое крыло, бьющееся в агонии. Летучий ужас доктора Лонгрина превратился в легкую закуску на десерт.